Тело Кабылиной увидела сразу, опознав его по красному платью. Подошла ближе и всмотрелась в лицо. Грязная, седая, обрюзгшая старуха с синяком на скуле. От той роковой красавицы, что я видела когда-то на портрете, не осталось и следа. Даже от той Мэри, которую знала несколько месяцев назад, тоже ничего нет. Доконало пьянство. Как жила скверно, так и померла…
— Это она. Подтверждаю, — сказала я и направилась к выходу, не желая лишней секунды оставаться в этом месте.
Уже наверху, в одном из кабинетов, подписала необходимые бумаги и вместе с князем, который не решился оставить меня одну, поехала в дом Елецких.
— Лиза, как вы себя чувствуете? — участливо спросил Илья Андреевич. — Если вам нужен отдых, то готов отменить все свои планы и вернуться вместе с вами в приют. Там, среди тишины и природы, придёте в себя быстро.
— Не волнуйтесь, — успокоила я. — Со мной всё хорошо. Даже странно как-то. Смотрела на труп, а в груди не было ни грусти, ни злости. Одно равнодушие. Но всё-таки мне её немного жаль. Не то мерзкое тело, что мы сейчас лицезрели, а молодую красавицу Марию Кабылину. У неё были все шансы стать человеком, но она отринула их в угоду своим никчёмным страстишкам. Ещё и сына морально изуродовала, превратив того в своё подобие. Итог закономерен. Теперь не мы, а на Небесах их души судить будут. Я же закрываю эту страницу своей жизни и постараюсь никогда не вспоминать. Давайте заедем в церковь? Мне сейчас крайне необходимо побывать в ней.
— В какую именно?
— В ближайшую.
Небольшая скромная церковь оказалась буквально в нескольких минутах езды. Войдя в неё, я взяла две свечи, зажгла и поставила их рядышком. Перекрестилась, но молитву читать не стала. Я пришла сюда поговорить с Елизаветой и Василием Юрьевичем. С дочерью и отцом, чьи судьбы так переплелись с моей.
Я молча им рассказывала о своих планах, о том, что приложу усилия, чтобы восстановить поместье. Попросила прощение за свои ошибки и за то, что без спросу заняла не своё тело… Долгий внутренний монолог получился. Глядя на два огонёчка свечей, вдруг почувствовала, что окончательно породнилась с ними, став не только по названию, но и по духу Озерской.
— Они слышат и радуются, — прошелестело у меня в голове.
Я уверена, что это не галлюцинация. Ещё раз перекрестившись и поклонившись отцу с дочерью, вышла из церкви, ощущая умиротворение в груди.
— Вы прямо светитесь, — заворожённо глядя на меня, проговорил Илья Андреевич. — Никогда не видел вас такой, Елизавета… Даже слов подобрать не могу, но это прекрасно. Я наблюдал за вами в храме, и было полное ощущение, что разговаривали с Богом. Один на один, как умеют лишь святые.
— Не с Богом говорила, — призналась я. — С двумя очень хорошими людьми, которые могли бы быть счастливы вместе, но жизнь распорядилась иначе. Но и Бог нас слышал. Он всех всегда слышит. Жаль, что сами к его словам мы редко прислушиваемся…
— И не поспоришь с вами. Какие планы у нас теперь?
— Я дала согласие на одно светское мероприятие. Вы уже решили, куда пойдём?
— Думал, что вам подобное сейчас будет неинтересно, после таких трагических событий.
— Вы меня не услышали. Я закрыла эту страницу. Горевать об убийце моего отца не собираюсь.
— Тогда… Как смотрите на то, чтобы посетить светский раут у Манилиных? Уважаемая княжеская семья. У них обычно собирается весь цвет московского общества. Музицирование, разговоры про искусство. И деловые вещи, кстати, тоже обсуждаются. Можете завести там несколько неплохих знакомств — в будущем пригодится. Единственная проблема — это ваше платье. Необходимо срочно придумать за сутки, как…
— Ничего придумывать не надо, — перебила я его. — Если будет новое платье по образцу формы Дома Призрения, то мне этого достаточно.
— Но как же так?! Лиза, я решительно вас не понимаю! Это же великосветское мероприятие, и женщина должна на нём блистать!
— Всё очень просто, мой дорогой князь. Там будет такая публика, с которой мне родословной не сравниться, даже если вся с ног до головы в шелках и бриллиантах явлюсь. Для них я деревенская выскочка, и любая попытка стать похожей на знатнейшие фамилии Российской Империи вызовет лишь насмешки. Поэтому похожей быть не собираюсь. Я сама по себе, и они должны это видеть.
— Вас там, извините за прямоту, сожрут в таком наряде. Будь моя бабушка рядом, то никто бы и слова плохого не произнёс, боясь попасть на её острый язык. А матушка Клавдия, к сожалению, монахиня и лишнего сказать не посмеет. Тем более, многие помнят её прошлое. Хотя… — продолжал размышлять князь. — Екатерина Михайловна вас подмять под свой характер не смогла, и опыт боёв с “бриллиантовыми” вы тоже имеете отменный. Согласен! Пусть будет форменное платье! В конце концов, мы никому ничем не обязаны. Но учтите, если станет невмоготу, то я всегда буду где-то поблизости.