— Пришло письмо из Москвы, — в один из дней, сказала она, вызвав меня в свой кабинет, в котором уже находились Клавдия и князь. — Всё, Елизавета. Теперь вы можете на законных основаниях стать полноправной хозяйкой всего, что завещал вам батюшка. Более того! Московский дом по решению комиссии, рассматривавшей дело, тоже становится вашей собственностью.
Так что хватит тут прохлаждаться! Собираем вещи и послезавтра отбываем в столицу, пока тут совсем мхом не покрылись. Матушка Клавдия и Илья Андреевич без нас справятся.
— Не поняла, — насторожилась я. — Вы, Екатерина Михайловна, хотите заняться моей собственностью?
— Сама не справитесь. Вернее, справитесь, но лишних шишек себе понабиваете. Ну, а я хорошо знаю, с какого конца к таким делам подойти.
— Я еду с вами! — тут же заявил Елецкий. — Во-первых, нужно официально передать все долговые расписки на имущество Озерских. Они, как вы помните, теперь оформлены на моё имя. Во-вторых, я списался с одним очень интересным человеком, изучающим тайны человеческой психики. Сам я в этом плане потерпел полное фиаско. Хотя и старался. Но не моё это. Не моё… Так что я займусь своими исследованиями, позволяющими создать приборы для лечения людей, а он станет доктором при приюте.
— А меня кто-нибудь спросить хочет? — поинтересовалась я у бабули с внуком.
— Нет, — в один голос ответили они.
— Поймите, Елизавета, — объяснила княгиня. — Никто в ваш кошелёк лезть не собирается. Да и не так он огромен по меркам нашей семьи. Но у нас, у Елецких, упрямство является родовой чертой характера. К себе сложно людей подпускаем, только потом считаем себя за них ответственными. Это вы сейчас не ощущаете никаких подводных камней. Но как только вступите в права наследства, то вокруг вас сразу начнёт виться рой всяких мошенников, проходимцев и прочих тёмных личностей, пытающихся прикарманить ваши деньги.
Опыта в борьбе с ними у вас никакого нет, ну а благородные, богатые фамилии уже не один век имеют все навыки отсеивать таких в сторону. Мне, как и Илье Андреевичу, намного спокойнее, если будете под нашим присмотром. Да и наши деловые связи не отбрасывайте в сторону.
— Правильно говорит Екатерина Михайловна, — кивнула Клавдия. — Уж коль помощь добрые люди предлагают, то грех от неё отказываться. Жаль, с вами поехать не могу… Здесь моё служение, Богом определённое.
— Спасибо, — только и смогла ответить я, понимая правоту доводов.
Так через десять дней я снова оказалась в Москве вместе с Елецкими и со своей Озерской компанией, что без разговоров увязалась следом. Три дня ушло на бюрократические формальности, и, наконец, поместье Озерское, столичный дом и огромный счёт в Московском Императорском Банке полностью перешли в моё владение.
Тут пришлось пережить ещё одну настоящую войну, так как Илья Андреевич наотрез отказался брать деньги за отданные долговые расписки Кабылиных. Екатерина Михайловна была с ним полностью солидарна. Только если князь вежливо, но твёрдо отверг деньги, то бабуля закатила форменный скандал, назвав меня мелочной, неблагодарной особой, выставляющей княжеский род Елецких стяжателями, наживающимися на чужом горе. На самом деле слова были иными, так как Екатерина Михайловна в гневе не следит за выражениями, употребляя даже те, что не в каждом кабаке услышишь. Не знаю, где она научилась этому, но словарный запас впечатляет. Все мои доводы, что я уже большая девочка и в чрезмерной опеке не нуждаюсь, разбивались о её легендарное упрямство.
Разобиделись друг на друга мы знатно, поэтому всё закончилось тем, что я, плюнув на всё, съехала от Елецких в свой новый дом. Он находился не в самом фешенебельном, но достаточно зажиточном районе столицы. Скромное, ничем не примечательное с точки зрения архитектуры двухэтажное каменное здание с небольшим двориком не поражало воображение, но для меня это были настоящие хоромы.
Правда, как только я зашла вовнутрь, эйфории поубавилось. Полное запустение. Пылища, минимум обшарпанной мебели и прочее говорило о том, что Вольдемар Кабылин ни копейки сюда не вкладывал. Есть большое подозрение, что многое распродал, пытаясь раздобыть деньги на кутежи и карточные игры.
Мои догадки подтвердил Прохор, который отыскал местного дворника. Тот и рассказал, что от прошлого барина давно вся прислуга сбежала. Был рядом с Вольдемаром какой-то один пропойца, который не так служил, как допивал за хозяином остатки. Да и тот потом куда-то делся.