Оставшись одна, пересчитала добытые деньги. И вот тут реально удивилась. Золотые, серебряные монеты и толстенная пачка бумажных ассигнаций, бережно завёрнутая в несколько слоёв тряпок. Видимо, Глафира воровала у Мэри по-крупному, так как одной перепродажей крестьянских продуктов столько не заработать. Час потратила, пока всё это богатство привела к общей сумме. Четыре тысячи триста восемьдесят рублей! Вот так улов! Всех долгов не раздадим, но зато прилично отсрочим своё банкротство!
Когда все в доме заснули, я тихонечко прокралась к двери Глашкиной комнаты. Стучаться не стала, а резко вошла, застав служанку полностью одетой и собирающей в заплечный мешок какие-то съестные припасы.
— Не спится?
— Тож дел много, — осторожно ответила она.
— Верю. Я тоже сегодня намаялась, а всё не остановиться. Представляешь, какие чудеса у нас тут творятся? В дуплах белки деньги вместо орехов прячут. Вот одну такую бельчиху сегодня поймала, а у ней целая котомка добра.
— Ох! — всё поняв, выдохнула Глафира и, схватившись за сердце, плюхнулась на скамью.
— Правильно волнуешься. Я бы на твоём месте ещё больше волновалась. Завтра после обеда приедут жандармы из города. У меня все бумаги подготовлены о твоём воровстве. Это каторга, Глашенька! Но… — сделала я многозначительную паузу. — Есть способ сохранить тебе свою голову.
— Что делать надо? — оживилась она. — Могу и придушить кого. Машку Кабылину? Не сама, но людишки в Кузьмянске имеются.
— Никого не надо. С утра сваливаешь, как и хотела.
— Без денег?
— Вот, — швырнула я на стол около ста рублей. — Этого хватит. В Кузьмянске не задерживайся: тебя там быстро повяжут. К своим дружкам в околоток не суйся, так как ты не нужна им больше. Сдадут и не поморщатся.
— Гляжу, и про них знаешь?
— И много чего другого ещё. Я девушка наблюдательная.
— От змеюка! А с виду дура блаженная!
— Зато ты — просто дура, раз думала, что твоё воровство незаметно пройдёт. Поняла меня? Сразу из Кузьмянска перебирайся в большой город, где затеряться легко. Москва, Тверь… Там уже сама разберёшься.
— И пошто ты такая добренькая со мной? Где выгода?
— Свою выгоду я уже в дупле нашла.
— Хочешь от мачехи денежки припрятать?
— Уже припрятала. И добрая я, покуда ты далеко и рот не раскрываешь. Я тут ещё кой-каких делишек на тебя повешу, так что не каторга, а виселица ожидать будет, если соскучишься и обратно припрёшься.
— Чую, не той барыне служила… Накиньте ещё деньжат? А то ведь рассказать об ентих Мэри могу.
— О каких “ентих”? — округлила я глаза. — Приедут жандармы, я всеми клятвами поклянусь, что ни копеечки не видела. А ты на меня наговариваешь за то, что воровство твоё раскрыла. Мстишь, а сама деньги в лесу зарыла. Расспрашивать будут долго. Побьют, конечно, но ты им про свой тайник ничего не расскажешь, даже если и захочешь. Потому что нет его у тебя. Снова побьют. Ещё того хуже, если мачеха к этому подключится. Шкуру спустит, однозначно. И стоят ли уже потерянные монеты таких мучений?
— Уйду по зорьке, — буркнула расстроенная воровка. — Ох, и хлебнёт горюшка с тобой Мэри…
— Прощай, голубушка! — ехидно улыбнулась я и уже собиралась выйти из комнаты, как меня остановила Глафира.
— Постой! Дашь ещё двести рублей, то скажу, где у Машки тайник с драгоценностями. Хотела сама его опустошить, но не судьба теперя.
— Сто и ни копейкой больше.
— Согласная. Деньги неси. На слово тебе верить боязно.
Утром я заявилась в спальню к раздражённой мачехе, которая сегодня так и не дождалась свою служанку.
— Глафиры не будет, Мария Артамоновна. Она сбежала.
— То есть как это сбежала? — не поверила она мне.
— Ногами и быстро. Я вчера её уличила в серьёзном воровстве, поэтому она не стала дожидаться разборок, а благоразумно испарилась.
— И много украла?
— Полторы тысячи рублей.
— Вот гнида! Я же её в вонючем притоне подобрала! Одела, накормила, работу дала, а Глафира вот, значит, как?! Срочно еду в Кузьмянск! Нужно поймать тварь, пока далеко не ушла! Всех жандармов на ноги подниму!
— Не надо никого поднимать и догонять. Я сама её отпустила в обмен на украденные деньги. Ещё и на дорогу отстегнула.
— То есть как?! Елизавета! Ты в своём уме?!
— Абсолютно, — спокойно ответила я. — Деньги у нас, и это главное. Глашка наказана, превратившись в одно мгновение из богачки практически в нищенку. Хотела её тоже вначале под суд отдать, но она грозилась шантажировать вас какими-то неприглядными московскими делишками. Выгоднее было отпустить.