— Ах, потаскуха… Ты правильно сделала, но могла бы и со мной посоветоваться. Сколько ты ей денег дала?
— Пятьдесят рублей, — в очередной раз соврала я.
— Много!
— Нужно было, чтобы подальше уехала. Если болтать начнёт, то пусть делает это не у нас под боком.
— Надо было просто прирезать за воровство.
— И кто бы резал? Я или вы? Нет! Пришлось бы искать душегуба, а он бы больше пятидесяти рублей затребовал. Нам долги закрывать: каждая копейка на счету.
— Согласна. Ты хоть и недалёкая, но иногда бываешь права. Позови кого-нибудь из девок. Мне нужно привести себя в порядок. Пусть вина принесут. Очень хочется заглушить эти новости хорошим бокалом.
Покинув мачеху, я довольно усмехнулась. Всё прошло по плану. Глафиры больше нет, зато есть деньги. Две тысячи рублей я специально утаила от Мэри, спрятав их в тайник вороватой служанки. Она мне показала его в своей комнате: половица под скамьёй вынималась, и там было пустое пространство. Нехитрый тайничок, но если не знать о нём, то фиг найдёшь.
Теперь осталось последнее на сегодня. Я позвала к себе Стешу.
— Замуж за Макара хочешь? — в лоб задала вопрос, на который уже знаю ответ.
— Атож!
— Вот, — выложила я на стол шестьсот рублей. — Забирайте. Годик потерпите, а потом и свадебку можно. На них вдвоём хозяйство обустройте. Лучше, чтобы от Марии Артамоновны подальше у других господ. Чтобы вопросов не возникало, отчего внезапно разбогатели.
— Нет! — замотала головой девушка так, что чуть себе шею не свернула. — Деньжищи какие! Не заслужили мы! Неправильно енто!
— Заслужили или нет — не тебе решать. Бери! И вот ещё что… У Глафиры под половицей мои деньги лежат. Свои тоже туда спрятать можешь. Если вдруг со мной что-то очень нехорошее случится, то забирай всё себе. Потом сразу бегите с сестрой и Макаром в другой уезд, а лучше в другую губернию.
— А что случится?
— Всякое, Стешенька. С лестницы упаду и шею сверну, лошадь копытом голову проломит. Вариантов масса. Последнее! Скоро Марфуша сюда вернётся. Глашкина комната теперь ваша.
— Лизавета Васильевна! — упала на колени девушка. — Вы енто… Святая! Богу каждый день молиться о вас будем! И я, и Марфа, и Макар!
— Встань и перестань так называть! После последнего заявления о моей святости столько приключений свалилось, что впору за голову хвататься. Тем более Богу рассказывать об этом не стоит. Он ещё тот затейник, оказывается… — Непонятно. — Вот тут мы с тобой похожи.
20
Как в воду глядела, что все деньги показывать Мэри нельзя! Приложившись к винишку, она в тот же день явилась ко мне с требованием.
— Елизавета! Отдай то, что украла у меня эта паскудница Глашка!
— Извините, но у меня целее будет.
— Они мне нужны! Это мои деньги!
— Кажется, мы договаривались, что сокращаем расходы. Свои пятьдесят рублей вы получите в конце месяца.
— Этого слишком мало!
— Совсем недавно говорили, что много.
— Чушь! Не было такого!
— Было. Когда узнали, что я Глафире на побег столько дала.
— Не сравнивай её и меня! Повторю ещё раз! — всё больше и больше распалялась мачеха. — Верни моё! Мы с тобой договаривались о тех деньгах, что ты заработаешь, а это старые доходы!
— Именно что я их заработала, изобличив воровку и вынудив отдать свои неправедные сбережения. Вы тут ни с какого боку. Пятьдесят рублей в конце месяца и ни копейки сверху. Хватит уже кутить. Разговор окончен.
— Ещё посмотрим! — фыркнула она и, уходя, так хлопнула дверью, что аж оконные стёкла задрожали.
Кажется, я совершила ошибку, что столько денег оставила. Нужно было намного меньше сумму заявить. Теперь Мэри, обуреваемая жадностью, не отстанет, пока я хотя бы часть ей не отдам. Но делать этого не собираюсь: нечего приучать к тому, что хоть что-то можно с меня вытребовать.
На следующий день за мной приехал Прохор, и мы с ним направились к бабке Кривуше проведать нашу больную. Девочка была на удивление в хорошей форме. Уже сама ходит и даже умудряется помогать ведунье, которая сильно сдала за последние дни.
Осмотрела шов. Вроде всё нормально. Выглядит, конечно, не очень привлекательно, но если вспомнить, какими инструментами я пользовалась, то можно на это закрыть глаза. Главное, что жизнь спасли!
— Баб Света, — повернулась я к старухе. — Забираю Марфу, если ты не против.
— Забирай, — махнула рукой она. — Ужо ента егоза совсем замучила. Токмо и оттаскиваю её от снадобий своих, в которые свой любопытный нос суёт. Хоть отдохну по-людски в тишине.