Выбрать главу

— Лет-то тебе сколько? — спросила я Устинью.

— Сама считать не умею, но дед говорит, что пятнадцать. Замуж скоро. Но я не хочу, хотя и надо. Как я старенького Прохора одного оставлю, в мужнину семью уйдя?

— Мужа в дом к себе возьмите.

— Да вы что, барыня?! — натурально испугалась девушка. — Чтоб какого бобыля или морковника в дом пускать?! Позорище какое! Да и зачем нам мужик, что ни хозяйства своего, ни силы мужской не имеет? Лучше сама вековухой останусь, чем со всякими гуляками немощными связываться!

— Успокойся, — улыбнулась я. — Пошутила. Ты девка красивая, так что от сватов отбоя не будет. Найдёшь себе парня справного, а потом, глядишь, и сольются два хозяйства в одно.

— Это ежели барыня позволит. Тута все ж земли еённые, и без спросу никому распоряжаться ими не должно.

— Крепостные, значит…

Договорить не успела, так как в памяти всплыла информация, что все крестьяне свободные, хоть и живут на барских землях, платя за это частью своего труда. Могут даже уйти в другое место, если совсем невмоготу, но там тоже придётся с земельным собственником договариваться. Да и не очень привечают пришлых местные.

Странно… По моим прикидкам, крепостное право ещё должно существовать. Но могу сильно ошибаться. Из меня “историчка” ещё та. В школе тройка по этому предмету была, а со временем даже знания на “уд” из головы практически выветрились.

— Давай помогу чем, — предложила я Устинье. И тут же прикусила собственный язык, поняв, что только что ляпнула.

Реакция молодой крестьянки была сдержанной, но очень красноречивой. Устя посмотрела на меня, как на реально больную во всю голову. Видано ли такое, чтобы барыня белы ручки в навозе пачкала!

— Помогу, в смысле, читать и считать научу. Хочешь? — быстро меняю направление её мысли.

— Не! — замотала Устинья головой из стороны в сторону, поняв, что моя “кукушка” не собирается улетать в неизвестные края. — Пошто мне такое? Да и парни слишком вумную сторониться начнут. Не бабское то дело.

— Ох, Лизавета Васильевна!

Прервал наш разговор показавшийся Прохор. В своём тулупе, меховой шапке и с бородой, покрытой инеем, он казался настоящим Дедом Морозом.

— Гляжу, ужо сами на ноженьках? Справно! Мож, и банькой теперь не побрезгуете? Сегодня как раз топить собиралси.

— А давай! — рискнула согласиться я.

Честно говоря, очень хочется помыться. За время болезни гигиена ограничивалась лишь выносом Устиньей ночного горшка. Всё тело чешется и зудит от грязи. Так и до вшей недалеко!

В прошлой жизни никогда не пробовала баню по-чёрному, отдавая предпочтение сауне или хаммаму. Теперь вот и с этим чудом пришлось столкнуться. Наполовину погружённый в землю сарай своим видом не вызвал во мне трепетного предвкушения чистоты. Внутри оказалось ещё хуже. Но имеем то, что имеем. Выбирать особо не приходится.

Разделась. Устинья подхватила мою одежду и принялась стирать в лоханке, на дне которой лежали чёрные камни.

— Как я домой мокрая пойду по морозу?! — начала возмущаться я.

— Не волнуйтеся. Деда тулуп принесёт. Добежите и холодка не почувствуете. А шубейку вашу тута пропарю, чтобы живность в ней не завелася.

Хотела поинтересоваться, как сюда Прохор попадёт, но он сам явился и, абсолютно не стесняясь, стал скидывать с себя исподнее.

Читала, что раньше в деревнях совместная помывка была нормой, но всё равно такого допустить не могу. Прикрывшись руками, заорала и выгнала его вон. Хотя, что он там рассмотреть-то мог в этом дыму вперемежку с пеплом, витающим в разогретом воздухе? Пришлось Усте самой отдуваться, исполняя обязанности банщика. Прошлась по мне распаренным хвойным веником. Потом пару раз окатила водой.

Душно, везде сажа и страшно к стенкам прислониться, чтобы не испачкаться от такой “чистоты”. Но одновременно ощущаю себя на седьмом небе от кайфа. Будто бы не только с тела смывается застарелая грязь, но и нечто липкое, тревожное с души.

В какой-то момент почувствовала головокружение и резко прервала банный релакс. Накинув тулуп на голое тело и запихнув ноги в валенки, быстро добежала до дома. Там нашла приготовленную заботливой Устиньей холщовую рубаху до пола и облачилась в неё, заодно повязав старенький платочек на ещё мокрую голову.

Дед Прохор подсуетился и выставил на стол горячий чай. На самом деле это не тот чай, к которому привыкла, но зверобой с мёдом оказался очень кстати.

— Ну чё, Лизавета Васильевна? — пробасил он, довольно глядя, как я, блаженно щурясь, пью отвар. — Полегчало-то от баньки?