Он покосился на сына, и тот пристыженно опустил голову.
— Она к тому времени была уже взрослой. И вообще… Там всё было сложно. Ну, не у нас, а с матерью её потом. В общем, об этом можно было бы написать книгу. И совсем не ту, о которой ты сейчас подумал.
Игорь криво усмехнулся, и Максим сдавленно фыркнул. То, что отец просто разговаривает с ним на такую щекотливую тему, хотя явно и не горит желанием, заставляло Максима ощущать что-то вроде гордости. За то, что он уже взрослый и от него не пытаются ничего скрывать. Но всё-таки кое-что прояснить нужно. Чтобы уж окончательно разогнать тучки в груди.
— А тебе всегда… моложе нравились? — осторожно спросил он, снова ожидая какой-нибудь не такой реакции.
Отец посмотрел на него, как на дурака, и Максиму уже от этого стало легче.
— Нравились бы всегда моложе — чего бы я на её матери стал жениться? — чуть раздражённо ответил Игорь. Но почти сразу смягчился, пытаясь перевести всё в шутку. — Я ж велел тебе не думать о той книге.
И, чуть помедлив, добавил:
— Мне, по-моему, до мамы вообще никто по-настоящему не нравился.
Отчего Максиму стало жарковато лицом. Но тут уж сам виноват. И, осмелев, раз уж зашла такая откровенность, задал последний вертящийся в голове вопрос:
— А… ты всё начал?
На этом Максиму окончательно стало жарко, особенно под серьёзным взглядом отца. Наверное, это был совсем уж интимный вопрос, и задавать его не стоило — нельзя же слишком сильно злоупотреблять откровенностью. Но Игорь смог ответить и на него:
— Не совсем. Я бы, думаю, тогда вообще ничего не смог начать.
Он легко улыбнулся, видя, что сын расслабляется и явно становится веселее. Кажется, он смог подобрать правильные слова для не самой простой ситуации. И от этого испытал гордость.
— А что потом было с её матерью?
Оказывается, вопрос всё-таки был не последним, но его Максим задал абсолютно спонтанно и ответ для него был не так, чтобы важен. Обычное праздное любопытство.
— Анька-то? — Игорь, как и сын, не спешить называть Лисину мать бабушкой. — Кажется, замуж опять вышла и в другой город уехала. Но лучше у мамы спроси — она, может, больше знает.
Максим машинально кивнул и не подумал что-то спрашивать у мамы.
Которая, кстати, уже вернулась — в прихожей зазвенел открываемый родным ключом звонок. Игорь встал с дивана и, касаясь Максимова плеча, легонько двинул его вперёд.
Вид у зашедшей Лисы был бодрый и весьма довольный жизнью. Швырнув сумку на тумбу, она принялась вылезать из ботинок, которые так и не завязли в болоте.
— Как дела? — поинтересовался Игорь, опираясь на дверной проём.
— Нормально, — ответила Лиса. — Из окна не выпала.
Коротким резким зи-ип она расстегнула ветровку.
— Что это у тебя? — спросил Максим, глядя на засохший красный след там, где недавно была кошачья морда.
Лиса растерянно опустила голову, не сразу поняв, о чём он.
— А… это… Мы убили ректора, — она подняла на Игоря с Максимом до пронзительности честные глаза. — Но это ерунда. Нам уже назначили нового.
И сама перешла в наступление:
— А вы чего оба такие довольные? Натворили чего без меня?
Она подозрительно сощурилась сначала на мужа, потом на сына. Но те дружно помахали головами. Лиса сделала вид, что не поверила и заглянула в зал, где ещё оставались следы ремонта. И был готов настоящий карниз.
— Ого! — вырвалось у неё. — А говорите не натворили.
Прямо в ветровке она прошла в комнату, оглядывая с высоты своего невысокого роста чудо строительной мысли. И сказала, что сейчас же пойдёт вешать тюль.
Максим решил не мешать родителям договариваться, кто и когда будет вешать шторы и с чувством выполненного долга ушёл к себе. Бухнувшись на диван, который по ночам раскладывался в кровать, он вперился глазами в книжную полку. Душу тут же шатнуло напоминанием — надо бы почитать заданное к следующей литературе. Как же не хочется… Но и иметь бледный вид на уроке тоже не хочется. Так что, скрепя сердце, Максим поднялся и подошёл к книжному пристанищу.
Эту самую книгу он брал с собой в лагерь. Как выяснилось, абсолютно зря — читать он её так и не стал. Или не совсем зря — всё-таки в ней он засушил тот странный трехглавый цветок. Который, скорее всего, оценит только биологичка, но никак не русалка. И тем не менее, Максим решил оттянуть текстовый момент и поискать там свой гербарий.
Страницы одна за другой перескакивали в его пальцах с коротким бумажным треском. Текст, чёрный мелкий текст… Как вдруг что-то, нарушающее монохромное единство. И это совсем не цветок…