— Я сейчас уберу, — Женька подошла к раковине и принялась складывать тюбики обратно, внутрь предательского косметичного нутра.
Лера выжидающе посторонилась в сторону. От неловкого движения тюбик с тональным кремом загрохотал о дно раковины, крышка его отскочила в сторону, и на воде остались светло-бежевые разводы.
— Жень, блин, вечно у тебя всё из рук валится! — пробурчала Лера и принялась сама закручивать крышку тюбика, пачкая пальцы плотным покрытием.
— Ты чего развыступалась? — эта фраза принадлежала, конечно же, не Женьке. Это на звуки семейных дрязг явилась Света и выжидающе остановилась в дверном проёме. Если не знать, то можно было подумать, будто в нём появилось ещё одно зеркало, которое отражало Леру — с сестрой они родились близняшками и даже с возрастом не утратили сходства.
— Чего-чего? — переключилась Лера уже на сестру. — Шагу негде ступить от её причиндалов.
Она кивнула на дочь, которая уже закончила убираться и не без любопытства наблюдала за матерью и тёткой. По совместительству — матерью Славки и Таньки. Та неспешно глянула на целую уже косметичку, перевела взгляд на Женьку и пожала плечами:
— Ни так уж их и много. К тому же красивые девушки всегда используют косметические средства.
Она коротко подмигнула улыбнувшейся Женьке. А Лера, как и ожидалось, зацепилась за слово «красивые».
— Ты сейчас на что намекаешь? — сощурилась она на сестру.
— Ни на что, — та наивно тряхнула головой, отчего рыжие волосы выбились из заколки и непослушными прядками легли на плечо. — Я тебе всё прямым текстом сказала.
Лера насупилась, но всё равно не смогла скрыть короткой улыбки.
— Ой, идите отсюда! Обе! — она махнула рукой в изгоняющем жесте и отвернулась к раковине.
Света и Женька решили не перечить и исполнить её просьбу. В коридоре они коротко и понимающе переглянулись.
Наверное, в больших семьях между её членами всегда устанавливаются стихийные и прочные связи. Как, например, у Светы с Женькой. Не сказать, чтобы остальные были менее любимы. Просто им двоим всегда было крайне просто найти общий язык.
Света помнила тот день, когда было положено начало их крепкой дружбе. Она тогда осталась одна с мелкими Танькой и Женькой. Лерка была на работе, а Стас повёз Славку на прогревание — тот как раз восстанавливался после бронхита.
Женьке тогда было пять, а Таньке — четыре. И последняя крайне хорошо выучила слово «нет» и использовала его по любому поводу и в любых ситуациях. Особенно если дело касалось еды.
В тот день у дочери было особенно плохое настроение, и смотрела Таня на мать взглядом, полным презрения. И начисто игнорировала тарелку с кашей. Хорошо, хоть Леркина Женя всегда была смирной и тихо расправлялась со своей порцией.
А Света играла с Танькой в гляделки. Нужна была ментальна ловкость и повышенное внимание, чтобы заметить, что Танькина челюсть чуть-чуть, едва-едва расслабляется. В этот момент нужно было со спринтерской скоростью зачерпнуть ложкой кашу и отправить её в детский рот, пока челюсти не успели сомкнуться. И так очень медленно, черепашьими шажками, Танькина каша убыла на четверть.
Свете бы напрячься и заметить, что глотка дочь не делает, а только тупо набивает рот… Но она была уже утомлена и родительская зоркость притупилась. Так что плевок каши прямо в материнскую грудь вышел для Светы крайне неожиданным.
Брезгливой она не была — можно ли быть брезгливой, работая врачом? — но сам факт настолько обескураживал, что Света едва-едва сдержала грубое слово, глядя, как слюнявая овсянка стекает вниз, к столешнице.
Со смесью раздражения и отчаяния она взглянула на дочь, которая совершенно не раскаивалась и всем своим детским видом показывала, что при малейшей возможности манёвр повторит.
И тут в жизнь их вмешалось провидение. Вернее, тихая и смирная Женя.
Крепко зажав в кулачке черенок своей ложки, она отважно стукнула выпуклой лопастью прямо в центр Танькиного лба. Ибо нефиг.
Повисла немая сцена. Офонарели и мать, и дочь, потому что до сего момента Женя в своей жизни не обижала даже мухи.
Таня вылупилась на сестру совершенно круглыми глазами. Такого в её детском опыте ещё не было, так что решить, как реагировать, она не могла. И только-только приоткрыла рот, ещё даже не поняв, что будет говорить.
Женя воспользовалась и этим. Зачерпнув собственной ложки из Танькиной тарелки, она моментально заткнула ей рот кашей. И та… Сделала несколько жевательных движений и проглотила! Женя повторила манёвр. И Таня снова съела кашу.