Вот буддистский образ, который когда-то потряс Владимира Сергеевича Соловьева своей предельной последовательностью. Устранить желания можно тогда, когда превратишь в призрачные образы-иллюзии все в мире. Но тогда иллюзией становится и сам Будда, и буддисты. В Абхидхарме, метафизической части буддийского священного писания, сказано:
«Учитель только тогда покрыт великою бронею, когда уму его представится такая мысль: я должен вести к совершенной Нирване бесчисленное множество существ, — я должен вести их; и, однако, ни их, ведомых, ни меня, ведущего, не существует. Они не существуют на самом деле, потому что небытие есть собственный характер всего, что признается существующим. Это как если бы искусный волшебник заставил появиться на распутье четырех больших дорог огромную толпу призрачных людей, которые дрались бы между собою, убивали друг друга и потом все исчезли, а на самом деле не было появившихся, ни убивавших и убитых, ни исчезнувших; так же точно Будды ведут к совершенной Нирване бесчисленное множество существ, а на самом деле нет ни ведущих, ни ведомых. Если ученик мудрости, помысливши эту истину, не смутится и не ощутит страха и все-таки поведет существа к полной Нирване, тогда его должно признать покрытым великою бронею»[29].
Вопросы для самоконтроля
Как высказывался Будда о сути философии ненасилия?
Специфика распространения Буддизма в Юго-Восточной Азии и на Дальнем Востоке?
Каковы особенности распространения буддизма в современном западном мире?
Какова роль Р. Пишеля в распространении буддизма в конце XIX, начала XX века в России?
Какова роль буддизма в индийской культурной традиции?
Основные идеи работы К.Ясперса «Будда»?
Буддизм как психологическая техника.
Лекция 3. Идея ненасилия в первоначальном христианстве и ее последующее использование
Вопрос о теме ненасилия в христианстве вовсе не так прост, как это может показаться на первый взгляд. Всякий хорошо помнит слова Христа о том, что в ответ на удар по одной щеке надо подставлять другую. Возможно, в этих словах есть некоторое риторическое преувеличение, поскольку Иисус стремится дискредитировать здесь принцип нанесения равного вреда как примитивное понимание справедливости:
«Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду».[1]
Обратим внимание на то, что ответ злом на зло или, иначе говоря, месть Христос не признает ни в каком виде. Он отвергает грубое физическое насилие — к примеру, выбивание врагу глаза как месть за выбитый глаз; но точно так же, в этом же самом предложении он отвергает возможность отомстить «цивилизованно», с использованием суда. Впоследствии апостол Павел потребовал от христиан не обращаться в суд, поскольку судебное разбирательство двух христиан между собой — это их публичный позор перед язычниками. Не в суде, а среди христиан, полюбовно должны разрешаться все противоречия и конфликты.
Итак, на насилие надо отвечать прощением и любовью.
Христос специально подчеркивает, что любить надо не только ближних своих, не только друзей, не только людей, которые любят вас. Надо любить и врагов. Любить друзей и близких легко; на это способны и мытари (т. е. сборщики податей, которые во времена Христа почему-то считались достойными презрения, грубыми и примитивными существами). Куда более сложно любить врагов своих, то есть людей, сделавших человеку зло или замышляющих его.
«Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных. Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не также поступают и язычники? Итак, будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный.»[2]
Если принимать во внимание только эти два известнейших места из Нагорной проповеди Христа, его позиция представлялась бы совершенно однозначной: сила не должна применяться ни в каких случаях. Врагов следует любить, даже если они ненавидят вас, проклинают вас, обижают и гонят. Отвечать на них ненависть следует любовью. Следует постоянно стремиться к миру самим и примирять всех враждующих: «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими».
Однако в Евангелиях можно найти и другие слова, которые свидетельствуют о том, что Христос не только признает борьбу, но и прямо связывает ее со своим учением: «Не думайте, что я пришел принести мир на землю; не мир пришел я принести, но меч».[3] Менее радикально это заявление звучит в Евангелии от Луки: здесь Спаситель говорит о том, что он принес не мир, но разделение[4]. Смысл, однако, весьма близок, особенно если учесть, что «разделение» синонимично в данном случае «раздору».
Тема меча в христианстве исследована досконально — и это понятно, если учесть, какую роль в его истории сыграли крестовые походы и последующие войны за веру. Священное Писание внимательно изучалось: искали малейшие упоминания о мече, который однозначно может толковаться только как оружие для войны. Что же обнаружилось?
После тайной вечери с учениками Христос сам завел речь о необходимости вооружаться, причем приобрести оружие следовало любой ценой: «Тогда Он сказал им: но теперь, кто имеет мешок, тот возьми его, также и суму; а у кого нет — продай одежду свою и купи меч. Они сказали: Господи! Вот здесь два меча. Он сказал им: довольно»[5].
Один из этих мечей использовал Петр, чтобы защитить Учителя, когда Его пришли брать под стражу в Гефсиманском саду: «Симон же Петр, имея меч, извлек его, и ударил первосвященнического раба, и отсек ему правое ухо. Имя рабу было Малх. Но Иисус сказал Петру: вложи меч в ножны; неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец. Тогда воины и тысяченачальник и служители Иудейские взяли Иисуса и связали Его»[6].
Как видим, в Евангелии от Иоанна Христос не выражает осуждения применяющим силу. Его слова можно понимать так: Петр и другие апостолы могут помешать аресту, и тогда Христос не сможет погибнуть, исполняя Свое предназначение в мире, определенное Богом-Отцом. В Евангелии от Матфея Иисус останавливает Петра другими словами: «Все, взявшие меч, от меча погибнут».[7] Обычно эти слова интерпретируют как осуждение Христом военных действий. А, между тем, никакого осуждения здесь, если вдуматься, нет. Да, человек, который взял в руки оружие в трудные времена, когда надо сражаться с врагом, может погибнуть от меча в бою. Но это — достойная смерть, которая вовсе не осуждается Христом. Другое дело, что такая смерть не уготована Петру: он должен проповедовать учение Христа после его смерти и тоже закончить свою жизнь на кресте (от меча, в отличие от него, погибнет Павел). И богословы, и историки философии не раз подчеркивали, что слова о гибели от меча вовсе не означают безусловного осуждения вооруженной борьбы Христом. Вот одно из недавних суждений на эту тему:
[29]
Цит. по кн.: Соловьев В.С. Чтения о Богочеловечестве. М.: АСТ: АСТ МОСКВА, 2006. С. 63–64.