- Находка отправилась в долгое путешествие по разным исследовательским центрам и музеям. Ее дальнейшая судьба мне, к сожалению, не известна. Потом родилась твоя мама, и мне было не до кадуцея, да и вообще не до чего. Когда я вернулась к работе, то занималась уже совсем другими вещами, и кадуцей канул в лету.
- Поверить не могу. Неужели тебе не было интересно, что с ним потом сталось?
- Сталось, - с улыбкой повторила бабушка. - Я хорошо помню лабиринт за колоннами древнего храма. На одной из сохранившихся стен, мы увидели рисунок кадуцея. Краски были яркими, как будто художник только что закончил работу.
- Белые крылья, - напомнил Георг. - И шар, - напомнил Георг. - Золотой шар.
- Да ты ясновидящий, Гоша, - рассмеялась бабушка.
- А еще танцующие змейки, - улыбнулся Гоша. - Мне кажется, я видел этот рисунок во сне. Золотая и голубая.
- Удивительно! - поразилась бабушка и перелистнула страницу альбома. - Правда, в храме они были красной и синей.
- Вот еще интересный снимок, - сказала бабушка. - Это внутри храма. Снято ночью, со вспышкой.
На снимке Настя была одна. В одной руке она держала золотой шар, а в другой несколько красивых камней.
- Подставка была расколота, - прокомментировала Настя. - Я ее потом сама собрала и аккуратно склеила. Неожиданно она захлопнула альбом и отвернулась в сторону.
- Что случилось, Настя? - обеспокоенно спросил Георг. Он тронул бабушку за плечо, и та повернула к нему лицо. Она улыбнулась так грустно, что у Георга сжалось сердце.
- Прости меня, я так долго мучил тебя своими расспросами, ты устала, - сказал он. Бабушка крепко сжала руку внука.
- Был поздний вечер, - продолжила она свой рассказ, глядя в сторону окна. Перед ее внутренним взором стали проходить одна за другой картины прошлого.
- Вечером, после работы мы с Германом встретились на руинах храма. Решили прогуляться по лабиринту. За разговором не заметили, как заблудились. Настя сделала паузу.
- Пришлось заночевать там, - сказала она, посмотрев в глаза внука.
- В лагере никто не спохватился? - удивился Георг.
- Нет, - покачала головой Настя. - Работа археолога физически тяжела. Все давно спали крепким сном.
- В ту ночь вы нашли золотой шар и осколки подставки?
- Да, - кивнула Настя. - Подставку из яшмы. Потрясающей красоты камень. И золотой шар.
- Вы отнесли находку в лагерь? - затаив дыхание, продолжал расспрашивать Георг. Настя смущенно опустила глаза.
- Мы спрятали шар, отметили место и вернулись в лагерь, - ответила она. Потом...Бабушка виновато взглянула на внука. - Потом я вернулась в катакомбы одна, без Германа.
- Это была единственная вещь, которую я оставила себе на память, - призналась Настя.
- Так значит шар у тебя? - обрадовался Георг.
Увидев по-детски наивное лицо внука, Настя не выдержала и рассмеялась.
- Какой же ты еще, в сущности, ребенок, Гоша. И она потрепала взрослого внука по щеке. Затем она встала и подошла к старому серванту. Отодвинув в сторону посуду, бережно вытащила из него квадратную коробку серого цвета, всегда неприметно лежавшую в глубине.
- А я-то думал, это чашки, - удивился Георг.
Настя извлекла из коробки квадратную подставку из пестрой яшмы в голубых тонах с покоящимся на ней, золотым шаром великолепной сохранности.
- Вот, - сказала Настя. - Золотой шар на подставке из ясписа. Божественно прекрасный камень!
- Подставка склеена мастерски. Мест раскола совсем не видно, - похвалил Георг. - Я, конечно, не специалист в области археологии, но ты уверена, что она древняя?
- Наидревнейшая, - ответила Настя с улыбкой.
- Настя, очень прошу тебя, не могла бы ты дать мне этот шар на время? Мне очень нужно, - страдальческим голосом заныл Георг.
- Тебе нужен шар от кадуцея? Что за стиранная прихоть? - в недоумении спросила Настя.
- Мне надо кое-что проверить. Ты же знаешь, как мне интересна археология. Ты даже не представляешь, насколько важный артефакт - этот шар. Если бы ты узнала, для чего я его прошу, то непременно согласилась бы отдать мне его. Но я никак не могу рассказать тебе обо всем прямо сейчас. На это ушла бы куча времени.
Великодушная бабушка ничего не ответила, только внимательно посмотрела в глаза внука и молча протянула ему золотой шар. Георг бережно скрутил его с подставки и вернул подставку Насте. Положив шар за пазуху, он крепко обнял Настю и выбежал из квартиры.
Вниз по винтовой лестнице Георг бежал, как полоумный. Кровь стучала в висках, сердце выпрыгивало из груди от волнения. И снова повторилась та же история, что и в зеленом тоннеле: он все бежал, а винтовая лестница все не кончалась. Перескакивая через ступеньки, до головокружения и ряби в глазах, он стоически держал в уме перед собой Аннушку, ждущую его по другую сторону зеленого тоннеля. И спираль из темно-вишневых деревянных перил кончилась. Когда лестница осталась позади, Георг с облегчением выдохнул и открыл дверь.
9. Второе испытание Аннушки.
Холм, с которого спустилась в деревню кругликов Аннушка, остался далеко позади. Перед ней, среди зарослей листвы, по обе стороны дороги тянулись дома. Расположенные почти вплотную и соединенные друг с другом мудреными переходами из камня и стекла, они мерцали серебром. На покрытых мхом крышах стояли скамейки. Резные ворота в конце улицы стояли открытыми. За ними была видна площадь и несколько башен из янтаря. На улицах деревни не было видно ни души, только за воротами, по площади быстро пронесся какой-то человек в шелковых черных шальварах и белой рубахе.
- Эй, есть тут кто-нибудь? - спросила Аннушка, подойдя к одному из домов. - Коренастые! Вместо кожи грубая кора, вместо волос зеленая листва, по лицу стекает смола, а там, где у людей нос и уши, у вас шишки, - сказала вслух Аннушка.
- Что это ты так расшумелась? - услышала она голос из ближайшего дома. На крыльцо неспешно вылез его обитатель.
Перед Аннушкой стоял круглик, весь - с головы до пят - покрытый зеленой травяной шубой с золотыми подпалинами. Две трети его идеально круглого лица покрывала густая борода и усы, над которыми торчал вздернутый розовый нос. Из-под свисавшей на лоб косой, зеленой челки на Аннушку с любопытством глядели два идеально круглых, ослепительно синих глаза. Ростом круглик был Аннушке по плечо.
- Ой, простите, что побеспокоила вас, - немного растерявшись, тихо извинилась Аннушка.
- Муравьи не способны болтать о том, о сем, как цикады, - дунув на челку, сообщил круглик неожиданно низким, уверенным и мелодичным голосом. - Трещать без умолку, фантазировать и петь....На это способны только цикады, а потому их отправляют на переговоры с пришельцами, дарующими лесу яркие краски. Круглик замолчал, уставившись на Анну наивными, круглыми глазами ребенка.
Другие круглики, повылезавшие из своих домов, стали робкими шажками подтягиваться к первому дому, на площадке перед которым, освещенные лучами зеленого солнца стояли собеседники. Все до одного древесные малыши были, как две капли воды похожи друг на друга: шуба из травы с золотыми подпалинами, синие глаза из-под длинной косой челки. Шли круглики мелкими, семенящими шажками. Образовав вокруг Аннушки сплошной зеленый круг, так что издалека могло показаться, что она стоит в зарослях высокой травы, в которой тут и там вспыхивали синие огоньки, жители Тули-лули-лут заговорили все одновременно.
- В деревню Тули-Лули-Лут приходят редко, - загудели они хором. - Мы не любим чужаков.
- Меня зовут Огонек, и я ищу своего дедушку. Простите, что побеспокоила вас.
- На тебе воротник Красивого. Он дарует его тем, кто поможет рассыпать чудесные впечатления из серых плодов. Значит, ты хорошая, Огонек.
- Мой телохранитель Гоша свистнул, и плоды раскололись. Раньше Гоша служил в доме, где его подзывали свистом, вот он и посвистел охраннику дерева. Первый раз он свистнул еще до своего превращения, когда увидел череп с костями на моем школьном рюкзаке.