В общем, я растолкала толпу и пробилась к Луису:
– Что здесь происходит? – я старалась говорить как можно более строго.
Толпа зашушукалась, и вперед был вытолкнут самый храбрый:
– Миледи, не подходите к нему, это – вампир, – пробормотал этот «храбрец» и сразу же юркнул обратно.
– Вампир? С чего вы это взяли?
Со всех сторон раздался нестройный хор самых разнообразных высказываний. Я, честно говоря, ничего не поняла, а потому закричала в ответ:
– Да замолчите же вы все! – а когда все заткнулись, продолжила. – Пусть говорит кто–нибудь один.
Вперед вылез тот же самый храбрец:
– Миледи, ну, он же одет во все черное, да и сам темный какой–то, смуглый… А ведь именно так и выглядят создания тьмы.
Произнеся эти слова, «храбрец» как–то побледнел и скукожился. Ясно, боится, что мы вдвоем сейчас его покусаем.
Я лихорадочно подыскивала доводы, после произнесения которых, меня бы не сожгли на костре и не повесили бы, и вдруг меня озарило:
– Я могу доказать, что этот человек не вампир, – я произнесла эти слова тоном достойным самой Клеопатры.
– Но, миледи, как? – поинтересовался чей–то неуверенный голос. Похоже, это был тот же самый «храбрец».
– Вы мне не верите?! – я сделала вид, что готова ниспослать на голову нечестивца все громы и молнии небесные.
– Верим, миледи, но… – голос стал ещё неувереннее.
– Ладно, – вздохнула я. – У кого–нибудь есть серебро?
Вперед выступил какой–то то ли священник, то ли монах (кто их, католиков, разберёт!), который держал в вытянутых дрожащих руках огромный крест. По–видимому, серебряный.
Луис, молчавший до этого времени, удивленно покосился на меня и шепотом поинтересовался:
– И что я должен делать? – в его голосе звучало искреннее недоумение.
– Поцелуй крест, идиот, – я лучезарно улыбалась окружившей нас толпе.
После того, как Луис выполнил мою вежливую просьбу, толпа медленно начала рассасываться. Через пару минут мы остались одни.
* * *
Некоторое время мы шли молча, но я не могла долго сдерживаться и, наконец, спросила:
– Слушай, а что ты там делал? Ты ведь, вроде как оставался с Франсуа?
– Тебя долго не было, мы пошли тебя искать.
– Как трогательно, щас заплачу от избытка чувств, – скривилась я. – Кстати, к слову о птичках: что с тобою бы сделали эти горожане, если бы убедились, что ты – вампир?
– О, ничего такого… Всего лишь, убили бы каким–нибудь серебряным предметом, вбили бы в грудь осиновый кол, и похоронили бы где–нибудь в лесу, лицом вниз.
– А это еще зачем?
– Чтобы не выкопался.
Все эти ужасы Луис рассказывал совершенно серьезно, без малейшего намека на улыбку, и так спокойно, что по мне даже мурашка побежала (одна, но очень крупная). Но, как известно, один вопрос тянет за собою другой, поэтому, успокоившись, я вновь поинтересовалась:
– Но, почему же ты, зная, что тебя могут убить, остался здесь, а не отправился туда, где, например, не верят в существование вампиров?
– Ну… На этот вопрос трудно ответить. Ведь и ты идешь с Франсуа, не смот…
– Вот, что, Луис, – перебила я его, – не путай меня и себя. Ты идешь с Франсуа по собственной воле, а меня он заставил. Я попаду домой, только если помогу ему вернуть престол.
– Я знаю, что он так сказал, но представь на мгновение, что я могу отправить тебя домой прямо сейчас… Ну как, ты хочешь оказаться там?
«Разумеется, хочу» – хотела, было, сказать я, но передумала. Я вспомнила мой родной город: такой красивый (в мечтах), чистый (там же), – сводных сестер, вечно занятых лишь собою, мачеху, утверждающую, что самой большой ошибкой в её жизни было то, что она вышла замуж за моего отца, а он взял и помер ей назло… Конечно, я не Золушка, но все же…
Я припомнила все это и, посмотрев в глаза Луису, твердо сказала:
– Нет.
– И ты ещё что–то говоришь?! – усмехнулся вампир. – Ты не хочешь домой, а ведь здесь на тебя могут напасть оборотни, тролли, гоблины, драконы…
– Вампиры, – ехидно подсказала я.
– Правильно, – засмеялся Луис. – Но учти – вампиры нападут на тебя, только если ты нападешь первой.
– Хорошо, – кивнула я. – Теперь, прежде чем дать кому–нибудь по морде, я буду обязательно спрашивать у него, не вампир ли он.
– Уж, постарайся.
Коротая время с помощью таких милых разговоров, мы пришли в трактир (хотя, вполне может быть, что он называется по–другому – харчевня, например; корчма, таверна).
Уже смеркалось, когда наконец–то появился Франсуа. Оказывается, всё это время он искал меня, а потому, был, мягко говоря, не в настроении.
Это лишний раз доказывает пользу сотовых телефонов.
Но, как бы то ни было, закрывшись в своей комнате, я уснула в самом радужном настроении.
* * *
Заснуть–то, заснула… Только вот проснулась я от чудовищного стука в дверь. Я подскочила на кровати и, наверное, целую вечность не могла понять, что за барабанная дробь раздается со всех сторон. А, догадавшись и тихо застонав от получившейся догадки, произнесла:
– Войдите.
Дверь незамедлительно распахнулась, и в мою комнату влетел (почти, что в буквальном смысле слова) Луис:
– Пора вставать, все уже проснулись!..
– А всякие сумасшедшие вампиры мешают спать порядочным людям, – тихо пробурчала я.
Он то ли не обратил на мои слова никакого внимания, то ли просто не услышал их:
– Так ты идешь или нет?
– Луис, не мучай меня. Мне, для того, чтобы как следует проснуться, надо минут десять.
– Отлично, значит, мы ждем тебя внизу через две минуты.
– Как через две?! – я аж подскочила на кровати.
– Думаю, ты сможешь удержаться в седле, даже если будешь очень сонной.
Он ушел, сильно хлопнув дверью.
* * *
Спускаясь по лестнице в главный зал, я заметила, что у меня под ногами что–то блеснуло. Наклонившись, я поняла, что это серебряный браслет. Подняв его, я оглянулась вокруг. Кроме нас троих (меня, Луиса и Франсуа) в главной зале никого не было. Я спрятала браслет в небольшой кошелек на поясе, и, не спеша подошла к своим спутникам.
Только после завтрака я вспомнила о своей находке и, достав её, обратилась к ним:
– Вы не знаете, кому это может принадлежать?
Франсуа, который в этот момент собирался позвать хозяина, расплатиться с ним, так застыл с открытым ртом, а Луис поперхнулся и закашлялся. Лишь через пару минут они смогли выдавить:
– Где ты это взяла?
– А… в чем дело?
– Где ты это взяла?! – похоже, ещё чуть–чуть и их кондрашка хватит.
– Вот здесь на полу валялся. Так в чем же все–таки дело?
– Это – браслет Никалиноро.
– Того самого, что Нострадамус? – поинтересовалась я (ну должна же я знать!).
– Ага.
– Надо же! – усмехнулась я.
– Не смейся, – произнес Луис, до этого момента не вмешивавшийся в разговор. – Этот браслет способен выполнить любое желание.
Перед моим мысленным взором мгновенно предстали возможности использования этой вещички, и я уже была готова начать загадывать желания, но…
– Только ты сильно не мылься, – как всегда, влез Франсуа. – Никто не знает, как заставить его работать.
– Никто–никто?
– Никто–никто, – подтвердил Луис.
Вот так всегда… Только начнешь мечтать о чем–нибудь хорошем, так сразу же облом.
* * *
Франсуа расплатился с хозяином таверны, и мы поехали дальше. Браслет я, конечно, оставила у себя (вдруг все–таки смогу им воспользоваться). Попутно я выяснила, что эта бранзулетка сама выбирает своего хозяина и уходит от него после его смерти – так что мне повезло (я чем–то отличаюсь от этих двух прынцев).