– Хороша, а? – Блэкберн небрежно кивнул в сторону картины. – Её зовут Каролина Крейн.
– Но это же английское имя? Я готов был сто фунтов поставить, что она норвежка.
– Никто не знает, дорогой доктор, настоящее это имя или нет. А сто фунтов лучше оставьте при себе, они никому не лишние.
– Что значит – настоящее ли имя? Она актриса?
– Вроде того, – с напускным равнодушием ответил художник. – Хотя точнее всего будет сказать – шлюха.
– Она не похожа на шлюху, – заметил я. Блэкберн уставился на меня сквозь монокль, надетый ради парадного случая.
– Доктор, у вас что, любовь с первого взгляда?
Разговор принял глупый оборот, и я его замял. Но портрет не выходит у меня из головы. Я был бы не прочь познакомиться с оригиналом.
<вырвана страница>
25 июня 1923. Настроение довольно скверное. Сегодня были две пациентки с боязнью темноты, и обеим в темноте мерещились какие-то чудовища. Как я устал от истеричек. Идут ко мне табунами, потому что мода на психоанализ. В былые времена они бы просто завели любовников.
Мне удалось вытянуть из Блэкберна, что он повстречался со своей моделью в одном из баров Сохо. Час назад я там был. Я узнал от завсегдатаев, что она и вправду регулярно появляется в этом баре, хотя и не каждый день. Сегодня она, конечно же, не пришла.
26 июня 1923. Я повторил попытку. Глупость, разумеется, с моей стороны – она же не кукушка в часах, чтобы появляться в установленное время в одном и том же месте. И главное, я превосходно понимал, что это глупость, но всё-таки пошёл в этот дурацкий бар и сидел там до позднего вечера в надежде, что она попадётся мне на глаза.
Я не узнаю сам себя. Должно быть, я выгляжу полным идиотом. Я никогда раньше не затрачивал столько усилий из-за женщины – мне всегда казалось, что наука гораздо интереснее. Я, конечно, не Кант, который, если верить легенде, умер девственником – я и не воображаю, будто достиг подобного просветления. Но я никогда не придавал своим связям никакого значения, кроме медицинского, а периоды воздержания меня не так уж беспокоили. Я даже посмеивался над той преувеличенной ролью, которую играет сексуальность в теориях большинства моих коллег, особенно этого еврейчика Фройда, с которым меня (что смешнее всего) то и дело путают из-за имени.
Впрочем, возможно, она действительно просто шлюха – тогда не о чем и рассуждать. Так или иначе, после пары стаканов виски со льдом один из её клиентов поделился со мной её адресом. Думаю навестить её в ближайшее время.
28 июня 1923. Я, как и планировал, побывал у мисс Крейн. И не застал её дома. Квартирная хозяйка говорит, что она не живёт там постоянно, а лишь ночует время от времени. Профессия мисс Крейн не оставляет никаких сомнений – хозяйка сама об этом упомянула. По-видимому, с ней мисс Крейн делится выручкой.
Что ж, если от меня потребуется заплатить, я могу себе это позволить. Но как её подкараулить, чёрт возьми? Телефона у неё нет. Не писать же ей письмо – это и нелепо, и смахивает на старомодную позу.
С другой стороны, я не могу каждый вечер торчать в баре в Сохо. У меня и других дел хватает, к тому же мне пока ещё не безразлична моя репутация. Роу уже что-то заподозрил. Сегодня он подмигнул мне, когда я вернулся поздно вечером. Я нахожу это совершенно недопустимым – при его возрасте и положении. Возможно, мне следует взять себя в руки и забыть про эту, в конце концов, безмозглую курицу (девять из десяти, что она и есть безмозглая курица, а смотрится загадочно только на портрете).
<вырваны страницы>
6 июля 1923. Вчера я всё-таки не выдержал и навалял ей письмо – в самом лучшем литературном духе, со всеми подобающими комплиментами, на которые клюнет даже самая глупая проститутка. Ответа пока не получил.
Глядя на себя собственным профессиональным взглядом психолога, я понимаю, что иду на поводу у самых примитивных эмоций. Меня раззадоривает недоступность объекта моих желаний. Если бы я переспал с ней в первый же день, втолковываю я сам себе, то мне почти наверняка расхотелось бы встречаться с ней снова. Но «Я» и «Оно» не слушают доводов «Сверх-Я». Мне хочется, чтобы мисс Крейн откликнулась на письмо.