Она смотрела на Зкерига, пока пела. Когда она закончила, он просто отвернулся. За исключением оружия, его незаинтересованность во всем, что имело отношение к Содружеству, была очевидна. Поэтому она переориентировала свое внимание на человека.
«Ты, кто из дальних мест, со звезд, теперь пришел в Ларджесс. Ты, кто хорошо ходит, но не умеет быстро плавать, но при этом удивительно чисто поет. Вы знаете, что я говорю правду, что я не лгу, что я не лжесвидетельствую. Почему вы не можете честно сказать об этом вашему «нанимателю», этому Фелелаху на Бруну, о котором вы так хорошо отзываетесь?
У Вашона не было шерсти, которую можно было бы взъерошить, поэтому он пожал плечами. «Трудно понять политику, работу любой системы. Будь то человек или транкс, будь то Энн или Лариан.
Ее короткие уши дернулись вперед вместе с изгибом ее дышащего хоботка; жест смиренной печали. -- Верно, значит, еще одну вещь я слышал, о вашем роде, в разговоре невзначай, в разговоре навскидку. Что некоторые из вас не так уж отличаются от нас, несмотря на обещания добрых людей. То, что доступно для покупки, это ваше лицо, внутри и снаружи, все в сумме, полная сумма. Это ваша честь, размером с лимик, умирающий на солнце.
На этот раз Вашон не показывал зубов. Но он их сжал.
К удивлению человека и его пленника, заговорил Зкериг.
«Я согласен с вашим анализом, даже больше, чем вы можете себе представить», — мелодично заявил траллтаг. «Кто может доверять словам инопланетян, большинство из которых даже не может говорить? Большинство из которых не понимают Лари. Кто может знать их мотивы, их истинные желания, их конечные склонности? Я хорошо знаю, что им нельзя доверять делать что-то кроме того, что они думают лучше всего. Идут они туда, сюда, куда угодно, как приливы двух лун сливаются». Он посмотрел на Вашона. «Так что да, я знаю, что они не такие уж и разные, во многом их легко понять. Некоторым, как траллтагам, можно доверять, если заплатить достаточно, чтобы заручиться их верностью.
Она немедленно последовала за ним, пристально глядя на Зкерига. — Моя семья заплатит тебе, по твоему требованию, втрое больше, чем Минорд, втрое больше, чем твой бормотун Хобак предлагает тебе сейчас за мою свободу.
Его мех струился не только по рукам Зкерига, но и по лицу; его переливы отражали свет в сумрачной кабине.
— Я был бы хорошим траллтагом, если бы доверил свою жизнь слову заводчика. Чтобы сбалансировать верность на пороге обещания, без каких-либо гарантий, кроме того, что вы говорите. Я знаю тебя только в заключении, месте, которое порождает песни отчаяния. Надежнее, я думаю, соблюдать уже заключенное в железе соглашение с моим начальником.
Вмешался Вашон. «Больше, чем слова и больше, чем обещания, Фелелах на Брун предпочитает более глубокую безопасность. Тело, ответственное за бесконечную преемственность, — это больше, чем богатство. Таков Первенец, как ты, особенно заводчик, который продолжит род.
Как заметил Вашон, с тех пор, как он и Зкериг вошли в каюту, она тайком дергала металлический браслет, прикрепленный к цепи, которая привязывала ее к стене. Его восхищение пленницей было искренним. Она была хитрой, находчивой, бесстрашной и, по ларианским меркам, привлекательной. Неудивительно, что Фелелах на Брун выбрал ее своим главным козырем в переговорах с кланами Борусегам Лит. Если бы это зависело от него, он бы покалечил ее: чтобы предотвратить любой возможный побег, каким бы маловероятным он ни был. Перережьте необходимые сухожилия в ее ногах. Зкериг поступил бы хуже. И человек, и Лариан воздержались от этого, потому что нанесение таких травм снизило бы ее ценность как заложницы.
«За мной придет моя семья, за мной придут головы всех близлежащих литов», — пробормотала она, когда ее похитители повернулись, чтобы уйти. «Они придут во главе бронетанковых колонн, паля из орудий и орудий! Тогда умрут цветы юности Минорда, убитые и истекающие кровью напрасно, по велению безумного Хобака, того, кто искажает самые простые слова!»
«Пусть идут, ваши колонны бронированы». В своей песне Zkerig удалось вызвать заметную ухмылку. «Они утонут в звуках Минорда, в звуках воды и плача. В холодных и стремительных водах потечет кровь Борусегама».
Она помолчала. Когда она снова запела, ее верхняя губа изогнулась, а клыки заметно сверкнули. — А что, если страхи бормотухи воплотятся в реальность благодаря его собственным действиям? Что, если Борусегам, ищущий, умоляющий, получит помощь из другого мира, которой он боится? Тогда к Минорду придут разгневанные инопланетяне с пушками света. Летать, нырять, смеяться над пушками, разрушать мощь Минорда!»