– Один жадный ростовщик, больше чего-то и некому.
У меня перехватило дыхание. Пожалуй, высказывания Наины о бывшем муже были несколько предвзяты и не обоснованы…
– Абрам! У меня к тебе просьба!
– Говори атаман, отказа не будет.
– Ты понимаешь каковы у нас шансы на успех? Ты их как оцениваешь?
– Как плевые. Дело ваше, скорее всего, гиблое. Успех вырвать будет очень тяжело.
– И рвешься идти? – поразился я.
– А куда деваться? Иначе все погибнут: и отец, и дочка, и брат. Какой смысл здесь-то отсиживаться, на прощанье гефилте фиш кушать?
А у меня есть заветная мечта – вырвать назад свою землю, свой Израиль! Если камень удастся отвести, пусть не я, а мои внуки, правнуки, пра-пра-правнуки, получат шанс вернуть землю предков!
Эсфирь внешне приятная, неглупая, я в нее верю – она нарожает деток, и немало. Исаак растет парнем видным, а племянники – это тоже наша кровь. Скажи, папа!
– Конечно, сынок!
– А мое дело на всех заработать.
– Вот и старайся, – подытожил я. – Кроме нас, идут еще одиннадцать ватаг. Кто-нибудь да прорвется. А ты пока ощущение вины сними с Наининой шеи, мне нужно, чтобы она в полной силе была, и Ваня перестал дергаться.
Мне каждый реальный боец важен. Заверь их, что ни Эсфирь, ни Магдалена нуждаться не будут, пока ребята не вернутся, ну а если сгинем, то тем более.
– Это я бы и без твоих просьб сделал!
– А надо, чтобы Наина в этом уверена была. И дай ты ей, Бога ради, развод!
– Сегодня же получит.
– Тогда все. Не поминайте лихом!
На этом и расстались. Не пришлось тебе, Абрам, в этот раз сражаться, пусть с черным волхвом за ваш народ женщина повоюет. В 21 веке ваши женщины в Израиле являются военнообязанными.
А я шел и думал про солиды. Удобное в финансовом плане время – средние века. Четыреста лет ходит монета по миру, и только крепнет. А у нас, что в 20 веке, что в 21, инфляция постоянно съедает деньги, да еще все опасаются очередной денежной реформы, после которой останешься, как обычно, с охапкой пустых бумажек.
И не от кого научиться мне чему-нибудь хорошему, разумному, доброму, вечному. И с протоиереем Николаем поговорить недосуг, все охота орать:
– Магией изведу! Взвод ушкуйников пришлю! – а дело-то касается всего лишь церковных таинств и изготовления металлических кругляшков.
Поговорю, обязательно поговорю со святым отцом, припаду к Божественной мудрости Всевышнего. Помечтав о чистоте души, я случайно оборотился вполоборота назад и краем глаза поймал очень быстрое движение. Когда обернулся полностью, глядеть на столичной улице было уже не на что – пара галдящих между собой баб, раскачивающийся после выпитого ремесленник, стучащая по деревянной мостовой телега, сгорбленный возница, правящий буланой лошадкой, были тут явно ни при чем.
Значит охота с сильного волхва Богуслава переориентирована на меня – руководителя похода. Василиса снова в бою!
Глава 16
Как же можно защитить мою единственную и неповторимую жизнь, славную дольче вита? Обычные охранные методы ведьма обойдет легко, с Оксаной, обещавшей прикрытие, я повздорил, на расстояние, нужное мне для воздействия магией антеков, Василиса не подсовывается, а нам в Киеве отираться самое меньшее до послезавтра. Да, задачка…
Ну да ладно, пора переезжать на постой к Павлину, а там, объединенными усилиями волхвов двух самых крупных городов Древней Руси, что-нибудь и придумаем. Приняв верное (как я себе думаю) решение, бодро зашагал к постоялому двору.
У конюшни Олег втолковывал унылому местному конюху что-то сугубо лошадиное.
– Скребницей надо чистить, скребницей! Не надо шоркать лошадь мокрой тряпкой!
Увидев меня, волкодлак оставил бедолагу-коневода в покое.
– Хозяин, тебя Таня хотела видеть, сказать чего-то хочет.
– Мы сегодня переезжаем к Павлину – помнишь, у которого сеновал особо уютный?
– Такое не забудешь!
– Вот и ладненько. Коней здесь оставим, там конюшня маловата. Вдобавок в нее уже поляк двоих лошадей поставил. Ты с нами поедешь, или тут, на постоялом дворе, возле лошадок, завтрашний день доживать будешь?
– А Матвей тоже переедет?
– Конечно.
– И я в комнате один останусь?
– Разумеется.
– Очень хочется одному пожить!
Позиция любителя житья одному была совершенна ясна – в гостях у Татьяны, и ее мать, и Максим мешаются под ногами целый день. А тут, только вдвоем, целые сутки!
– Таня в обеденном зале?
– Где ж ей еще быть.
– Ладно, занимайся дальше.
Заниматься, правда, было уже не с кем – конюх, воспользовался тем, что Олег отвлекся, и улизнул.