В общем, вся Оксанкина джига в сочетании с киевским гопаком оказалась слаба против величавого подземного хоровода Антекона 25 и тысяч антеков. Как говорили в 20 веке – здесь ваша не пляшет!
На детские коридорные выкрики:
– Все бабушке скажу! – я не обратил никакого внимания.
Можете хоть свою «Черную книгу» приволочь, открыть этот запор могу только я.
Богуслав лежал вниз лицом и тихо всхлипывал. Да, ослаб опытнейший воевода, невзгоды сломили железную волю умного весельчака. Впрочем, неизвестно еще как бы я себя вел, неожиданно лишившись Забавы. У каждого из нас есть свое слабое место.
Как же его вытащить опять к водке? Какой-нибудь простенький трюк, наверное, не пройдет. Начнешь его звать выпить, а он тебе буркнет – вот один и пей, а мне это ни к чему. Или зарычит: что ты меня, как девицу обхаживаешь? Успокоить хочешь? Сам иди и успокаивайся! И дальше будет думать, то ли веревку как в прошлый раз идти мылить, то ли как Аннушка в реку сигануть.
Подойти надо как-то нетрадиционно, чтобы он меня, а не я его пьянствовать звал. А как? Задачка не из простых… Я присел на свою кровать, и стал ломать голову.
Обозлить боярина? Неизвестно, чем дело кончится. Может просто уйти в другую комнату, а ко мне закинуть на ночевку кого-нибудь. Может треснуть какой-нибудь магической штукой, волхв он все-таки не чета мне.
Отвлечь какой-нибудь забавной историей? Сейчас такой трюк не пройдет, не расположен он сегодня к веселью. Напомнить о детях в Переславле? Ему на них наплевать, заботится только о Мономахах.
Рыкнуть на Богуслава? Хорош рыдать! Нас великое дело ждет! Слава не из слабаков, его этими воззваниями не поднимешь. Скажет равнодушно: потише ори. Когда идти пора будет – скомандуешь. С ерундой больше не отвлекай.
Кругом какая-то безнадега. Сильный человек, в минуту непривычной для него слабости, неудобен в общении.
– Что-ты там ноешь, нормально пой! – рявкнул Богуслав, – всю душу вынул!
А чего я тут ною? А самого русского нашего поэта! И я начал петь самым задушевным своим голосом:
Не жалею, не зову, не плачу,
Все пройдет, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым.
Спел песню полностью.
– Кто такое мог написать?
– Великий русский поэт Сергей Есенин.
– В ваше время жил?
– Немного пораньше.
– Давай вместе споем.
– Давай!
Я теперь скупее стал в желаньях,
Жизнь моя? иль ты приснилась мне?
Словно я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне.
– Ведь это обо мне песня… Я уже пожилой и много повидавший человек, спокойно доживал свои дни. Настя уже казалась полузабытой сказкой молодости.
Был уверен: никогда мне больше не испытать такой силы чувств и впечатлений. Как это в песне:
О, моя утраченная свежесть
Буйство глаз и половодье чувств.
Такая любовь – удел юности. Прошло, как весенняя гроза. Вспоминай в сумрачные осенние деньки, как тут сверкало и громыхало в мае, твоя зима уж на пороге – готовься к черноте.
И вдруг кончилась печальная песня. Все вокруг засияло и загремело – я опять встретил мою Анастасию! Оказалось, что это не я стар, это моя жизнь без нее состарилась.
Я полжизни не живу, а существую! Брожу по каким-то нудным делам, воюю без всякого огня в душе, ложусь в постель без любви с разными женщинами, воспитываю детей, если случайно появляется время, и мне совершенно все равно какими они вырастут. Они рождены от нелюбимой женщины, и сами нелюбимы. Пью водку без всякого азарта.
Умрет Настя, уйду следом. И Анна определенно сказала – слишком далеко, не успеет. Конечно, меня там нет, табуна ахалтекинцев нет – некому скакать день и ночь, загоняя коней насмерть. А от чего умер Есенин?
– Умаялся от собственного пьянства, покончил с собой.
– Бывает. Скажи, только без вранья: ты веришь, что Настя останется жива?
– Я верю.
– Почему? Меня хочешь утешить?
– Ты мне, конечно, друг и брат, и я верю тебе беззаветно. Но и в Бога я верю без оглядки.
– О как! А при чем тут мы с Настей?
– Моя вера, хоть я и считаю себя истинно православным христианином, это не занудный пересказ Библии, и не монотонная молитва на ночь. Ты, вероятнее всего, сочтешь ее сомнительной и начнешь объяснять на ночь глядя мне, дураку, мои ошибки. Я не хочу сейчас никаких религиозных споров.
– Споров не будет! Ты объясни, для меня это очень важно!