Хесус. Олли и Олив… Букв одинаково.
Олив. Но звучит короче.
Флоренс. А ведь Эль Греко был греком.
Маноло. Си.
Хесус. Точно.
Флоренс. «Эль Греко» — значит «грек». Переводится именно так.
Маноло (кивает). Да, верно. Мы же говорим по-испански.
Флоренс. Само собой. Просто разговор зашел об искусстве. А я как раз прочитала о нем в путеводителе. Он жил в испанском городе Толедо.
Хесус (поправляя ее). Толейдо.
Флоренс. По-моему, все-таки в Толедо.
Хесус. Нет. Произносится как Толейдо.
Олив (напевает). Она произносит «Толедо», ты произносишь «Толейдо». Она «томат», а ты «томейт»…
Она и молодые люди смеются.
Флоренс …У нас есть город Толейдо в Охайо… Толейдо, Охайо.
Хесус. Нет-нет… Там как раз Толедо.
Флоренс. О, Господи.
Маноло. Дело в том, что на кастильском испанском все звучит не так как по-английски. Барселона звучит как Барфелона. Сан-О’се как Сан-Хосе. Витамин как битамин. Водка как ботка… Так что ошень, ошень хорошие битамины в Сан-Хосе и ошень, ошень плохая ботка в Барфелоне… Правильно, Хесус?
Хесус. Ошень.
Оба смеются… Возникает неловкая пауза.
Олив. Ужасное лето, правда?.. Ошень, ошень плохое.
Маноло. Да, такого жаркого что-то не припомню. Вчера ночью мы с Хесусом спали голышом.
Олив (игриво). Даже так?
Маноло. Открыли мы дверь, чтоб прохладней было. И оказались на виду пожилой пары, наших соседей. Смотрят на нас и думают, что мы… есть такое слово про мужчин, которые любят друг друга.
Флоренс. Братья?
Маноло. Нет, не братья. Ну, вы знаете. Что-то связанное с цветом.
Олив. Голубые.
Маноло. Си. Голубые. Точно. Это соседи так подумали.
Хесус. Но мы не голубые, можете нам поверить. (Смеются). Как раз наоборот. Как это сказать?
Олив. Не «голубые».
Хесус. Си. Да. Совсем не «голубые».
Маноло. Совсем-совсем не «голубые».
Смеются.
Хесус. Флоренс, вот вы живете вдвоем с Оливией, про вас такое люди не думают?
Флоренс. Нет, конечно. Смешно подумать… А почему вы спросили?
Маноло. Потому что каждую пятницу, вечером, к вам приходят только женщины. Ну жильцы и болтают всякое.
Флоренс. Раньше играли в карты, теперь в «настольную викторину». Что тут такого?
Маноло. Вот именно Флоренс набрала очко.
Флоренс. Почему, когда мужчины собираются, чтобы поиграть в покер, никто не считает их «голубыми»?
Маноло. Еще одно очко у Флоренс.
Хесус. В Америке с подозрением относятся к неженатым и незамужним.
Маноло. Да. Это точно. Одно очко за тобой.
Олив. Так что Флоренс на одно очко опережает… По-моему, ребятам пора предложить по коктейлю… Как вы, мальчики? (Встает).
Маноло. Было бы очень мило с вашей стороны.
Олив. Так что вам предложить?
Маноло. Двойную водку, если это вас не затруднит.
Хесус. Маноло! Ты же обещал. Никаких двойных водок.
Маноло. Вы слышите? Заботлив, прямо как мамочка. Но он прав. Спиртное мне не на пользу. Как выпью, так становлюсь агрессивным, задиристым.
Олив. Да ладно, немножко можно… А вам, Хесус?
Хесус. А Хесусу очень, очень, очень сухой мартини.
Олив. Положу в стакан губку. Ну, я пошла. (Направляется на кухню).
Флоренс (идет за ней). Ты куда?
Олив. За закусками. А ты пока с гостями познакомишься.
Уходит на кухню. ФЛОРЕНС в растерянности. Поглядывает на молодых людей, те улыбаются. Она возвращается к своему стулу и садится, положив ногу на ногу.
Долгая неловкая пауза.
Флоренс. Итак… Вы братья, да?
Маноло. Да-да. Родные.
Флоренс. Хорошо… А откуда вы?
Хесус. Из Барфелоны.
Флоренс. Понятно… И давно вы в Америке?
Хесус. Трез аниос. Три года.
Флоренс. Три года… У вас отпуск?
Маноло. Нет-нет. Мы здесь работаем, правда, Хесус?
Хесус. Да. В «Иберии».