Оливия: Ты, что, с ума сошла? Они, лопнут от твоей еды. Им, нужна, будет помощь, чтобы, выбраться из своих кресел. Я же, хочу, романтики, а, не диабетики.
Флоренс: Моя, пища легкая. Моя, пища воздушная. Не указывай, как, мне готовить. Ты хочешь, чтобы они лежали у твоих ног, так я их, заговорю. (идёт к телефону)
Оливия: Кому, ты звонишь?
Флоренс: Моим детям. Я, хочу, чтобы они знали, что, я делаю. На случай, если их друзья скажут им, что их мать бродяга.(она набрала номер. Ожидая ответа) Маноло и кто?
Оливия: Хейзус.
Флоренс: По буквам, пожалуйста.
Оливия: И-И-С-У-С!
Флоренс: Это, Иисус! Его, имя Иисус???
Оливия: Это, другой Иисус. Успокоишься ты, в конце, концов!
Флоренс: Ты, мне не говорила, что его имя Иисус… Я, приготовлю, что ни будь, попроще. Рыбу и овощи, или ещё чего ни будь.
Занавес
Несколько дней спустя. Ранний вечер.
Сцена пустая. Обеденный стол выглядит как страничка из книги «Дом и Сад». Он, сервирован на четверых: льняная скатерть, свечи и фужеры. Цветы по всей комнате, щипцы для орехов и, маканная свеча на столе для кофе. Парадная дверь открывается и входит Оливия. В руках у неё бумажная сумка с вином и портфель. Она осматривает комнату с радостной улыбкой.
Оливия: (громко на кухню) О, Боже, это прекрасно… Как в пьесе Ноела Коварда. (сбрасывает туфли, затем жакет и бросает его на кресло, но промахивается тот летит на пол. начинает снимать юбку, кладёт портфель на обеденный стол) Я опять чувствую себя живой… Я чувствую себя прекрасно… (она идёт в ванную неся мешок с бельём из прачечной, который она принесла с собой. Флоренс выходит из кухни она несёт большой зелёный мешок с отходами. Она смотрит на вещи, оставленные Оливией. Подходит к ним и, один за другим: портфель, юбку, блузку, обувь — бросает в мешок. Завязывает узел, идёт к «темной» комнате, открывает дверь и бросает мешок рядом с пятью или шестью мешками. Затем, возвращается на кухню. Оливия выходит из спальни, застёгивая молнию на платье и приводя в порядок свою прическу. Она подходит к столу, стоящего у стены, достаёт заколки и туфли из одного из ящиков. Флоренс выходит, держа деревянный черпак и, смотрит на Оливию. Садится.)
Оливия: (делая прическу) Ты выглядишь прекрасно. Мне, нравятся большие серьги. Настоящая испанка… В чем дело, Флоренс?… Что-то, не так. Я, могу это определить по твоему виду… Ну, давай говори. В чем, дело?
Флоренс: Что, случилось? Начнём с того… Который, сейчас час, как ты, думаешь?
Оливия: Который час? Я, не знаю. Половина восьмого? Восемь?
Флоренс: Ну, скажем, восемь — двадцать!
Оливия: Хорошо, восемь-двадцать. Ну, и что?
Флоренс: Ты сказала, что будешь в семь.
Оливия: Я, так сказала?
Флоренс: Да, ты так сказала. «В семь часов я буду дома»? Вот, что ты сказала.
Оливия: Ладно. Я, сказала, что буду в семь, а, сейчас, восемь-двадцать. И, так, в чем проблема?…
Флоренс: Если ты знала, что опоздаешь, так, почему не позвонила?
Оливия: Я не могла позвонить, Я была занята.
Флоренс: Настолько, занята, что невозможно было поднять трубку? Где ты была?
Оливия: Я, бегала по Шестой Авеню в поисках пары серёг.
Флоренс: У меня есть дюжина серёг, я могла бы тебе одолжить.
Оливия: Я же тебе говорила. Я, не могу носить прокалываемые серьги. Мои мочки заросли.
Флоренс: Я бы могла их проколоть. Когда, Сидней опаздывал, он всегда звонил.
Оливия: Опаздывал? Я, не опоздала!! Я, первая, кто пришел… Какая, разница, который сейчас час?
Флоренс: Я, скажу тебе, какая разница. Ты, сказала, что они придут в семь-тридцать. Ты же обещала придти в семь, чтобы, помочь мне. В семь-тридцать они приходят, мы угощаем их коктейлем. В восемь, как только забьют куранты, мы, сядем за стол ужинать. Сейчас, восемь-тридцать, у меня готова прекрасная птичка. Если, мы не начнём её есть через пять минут, она, улетит к чертовой матери.
Оливия: (смотрит на верх) О, Боже. Помоги мне!
Флоренс: Он, и не думает помогать тебе. Скажи ему, чтобы он помог спасти двадцать фунтов сельди.
Оливия: Двадцать фунтов? Ты приготовила двадцать фунтов??? Они, заснут без нас, после такой еды.
Флоренс: Когда у меня гости, я делаю, всё возможное. Для сегодняшнего вечера, я приготовила лучшее, что только могла купить за деньги