Наконец, осталась одна только дверь – в хозяйскую спальню. Я мягко повернул ручку и осторожно толкнул ее вперед. И именно в этот самый момент сетчатой двери на кухне понадобилось еще раз хлопнуть, изобразив пистолетный выстрел.
Я оглянулся и выждал. До меня дошло, что тут, в конце коридора, я оказался в ловушке. Единственным способом выбраться из дома (не выпрыгивая в окно) оставалось возвращение обратно по своим же следам. Я колебался, готовый к тому, что Финикиец выйдет в коридор, расположившись между мною и путем к побегу. Секунды сменяли друг друга.
Никто не вышел. Ничто не шевельнулось. Дождь заунывно орал на крыше.
Я сунул голову в спальню. Шелли спала на своей стороне под толстым теплым одеялом, из-под которого виднелся один только одуванчик ее седых волос. Она слегка похрапывала, едва слышно под непрерывно грохочущим ливнем.
Дюйм за дюймом я пробирался в спальню стыдливыми шажками, ощущая волнение и слабость… но заметно меньше волнения и слабости, чем тогда, когда только зашел в дом. Ружьем-веселухой я раздвинул шторы. За ними никого не было. И в гардеробной тоже никого.
Нервы у меня были по-прежнему натянуты, но дом меня больше не пугал. В любом случае я не понимал, зачем парнише вроде Финикийца было бы прятаться в гардеробной. Какой хищник прячется от тринадцатилетнего толстяка с большим пластиковым ружьем, которое так же грозно с виду, как и рупор-мегафон?
Сигнал от «Радио Взрослости» к тому времени уже обрел устойчивость и пробивался через обычные помехи отрочества. Ведущий новостей зачитывал вечерние вести сухим, чудаковатым голосом. Он напомнил мне мудрость Карла Сагана: чрезвычайные утверждения требуют чрезвычайных свидетельств. Он указал, что когда-то в прошлом я верил, что Убийца Зодиак может залезть ко мне домой и убить меня просто потому, что я как-то прочитал книжку о нем. Он напомнил своим слушателям, что Майкл Фиглеоне, когда ему было двенадцать лет, сберег все карманные деньги за шесть месяцев, чтобы купить металлодетектор, поскольку считал, что велика возможность найти испанские дублоны, закопанные на заднем дворе. «Радио Взрослость» хотело, чтобы аудитория его слушателей узнала: нынешняя моя теория (что у Финикийца есть фотоаппарат, способный красть мысли) основана на крепком свидетельстве слабоумных бормотаний пожилой леди и случайном моментальном снимке «Полароида», обнаруженном под мусорным баком.
Но, но, но… а как же пожар в спортзале? Да, признало «Радио Взрослость», в гимнастическом зале мистера Бьюкса полыхнуло ужасающее пламя. Учитывая только что прокатившуюся грозу с молниями, пожарному депо Купертино, по-видимому, придется в этот вечер иметь дело со многими пожарами. Думал ли я, что грозу, наверное, тоже подстроил Финикиец? Было ли это еще одной из его «сверхвозможностей»? У него был фотоаппарат, разрушающий умы. Обладал ли он еще и зонтиком, нагнетавшим грозы в небеса? Будем считать, мне повезло, что он не использовал свои волшебные способности на устройство дождя из гвоздей или булавок.
Вот, пожалуй, и все насмешки, какие мне хотелось бы выслушать от «Радио Взрослости» в тот момент. Я промок, замерз, и я был в безопасности – и это было вполне хорошо. Зато позже… да, позже я, может, и настроюсь на эту волну опять, чтобы услышать остальную передачу. Может быть, что-то во мне тянулось к тому, чтобы разнести себя самого в пух и прах, сделать добрую прореху в собственном переутомленном, погруженном в «Сумеречную зону»[24] воображении.
Мне опротивела сочившаяся водой одежда, и я сунулся в хозяйскую ванную. Там на крюке рядом с душем висел большой белый расшитый золотой ниткой халат, вид одеяния, которое рассчитываешь найти в пятизвездочной гостинице. Он как нельзя лучше подходил для того, чтобы, облачившись в него, пристроиться где-нибудь калачиком и заснуть.
Я досуха стряхнул свое ружье-веселуху, поставил его рядом с раковиной и стащил с себя мокрую рубаху. Дверь, ведшую из спальни в ванную, я оставил открытой, но встал за нею, чтобы Шелли Бьюкс, неожиданно проснувшись, не испугалась вида моих выставленных напоказ розовых телес.
Дождь к тому времени утихал, капли, поубавив в силе, тяжело, убаюкивающе лупили по крыше. Вытирая свои мальчишеские грудь и спину, я ощущал расслабленность. Я же намеревался сидеть на кухне, рядом с сетчатой дверью, готовый дать стрекача, едва появится псих, зато теперь меня начинало заносить в фантазии о горячем какао и печеньях девчонок-скаутов.
24
Американский телесериал, в котором каждый эпизод является смесью фантастики, драмы или ужаса и, как правило, заканчивается жуткой или неожиданной развязкой.