Приходской Дом был снесен в 2005 году, и там, где он когда-то находился, теперь футбольное поле. Земля вокруг была заботливо ухожена и засажена, профессионалы ландшафтного дизайна превратили ее в луговой парк с извилистыми тропами, выложенными белым камнем, рукотворным прудом и обширной игровой площадкой. Я оплатил большую часть работ. Жалею, что Шелли не дожила, чтобы полюбоваться на это. Меня преследует воспоминание о том предсмертном ее виде на автостоянку и помойку, как и воспоминания о Финикийце. Не люблю думать о последних днях Шелли в убогой комнатушке… однако не в силах стереть эти воспоминания, даже если бы мог. Как ни ужасны они, но они – моя память, и без них меня будет меньше.
Мы все отправились в парк на большое торжество открытия: моя жена и наши два мальчика. Стоял август, и утром прошла гроза (прогрохотала канонадой), но после полудня небо расчистилось, стало голубым, и лучшего дня нельзя было и пожелать. Город устроил отличное представление. Духовой оркестр из тридцати инструментов играл на эстраде джазовую музыку свинга былых времен. Всем желающим бесплатно раскрашивали лица и раздавали разных животных, тут же сделанных мастерами из надувных шариков, а моя старая школа предоставила группу аниматоров, которые крутились, вертелись в акробатических номерах и всех вовлекали в беззаботное и веселое времяпрепровождение.
Моим мальчишкам больше всего понравился бродячий маг, малый с зализанными назад волосами и вощеными усами, как у Уайетта Эрпа[31]. Одет он был в лиловый фрак и зеленую блузу с кружевами, а основу его магии составляло исчезновение вещей. Он жонглировал горящими факелами, и каким-то образом каждый, упав вниз, исчезал, будто его и не было. Он брал в одну руку яйцо, сдавливал его в кулаке, и оно пропадало – со скорлупой и всем прочим. Когда же маг разжимал кулак, на ладони у него сидела, щебеча, синица. Он садился на стул и падал в пыль, потому как стул пропадал. Мои мальчишки (шести и четырех лет) стояли в траве на коленях вместе с другими детьми и завороженно следили за всем этим.
Что до меня, то я в основном наблюдал за ласточками. Целая стая их уселась на склоне над прудом, довольно пощипывая что-то. Моя жена фотографировала – своим телефоном, не «Полароидом». Трубы и тромбоны бубнили в мечтательном отдалении. Когда я закрывал глаза, то прошлое казалось очень близким, лишь тоненькая перегородка отделяла вчера от сегодня.
Я уже почти задремал, когда один из наших сыновей, Бун, младший из мальчиков, потянул меня за шорты. Маг зашел за дерево и дематериализовался. Представление окончилось.
– Он весь пропал! – вскричал пораженный Бун. – Ты пропустил это.
– Ты мне расскажешь об этом. Будет ничуть не хуже.
Старший из мальчиков, Невилл, презрительно рассмеялся:
– А вот и не будет. Ты должен был смотреть не отрываясь.
– А это папочкин волшебный трюк. Я умею закрыть глаза и делать так, что исчезает весь мир, – сказал я. – Кто-нибудь хочет увидеть, сможем ли мы дать пропасть мороженому? По-моему, на той стороне пруда есть местечко, где его продают мягким.
Я встал, взял Невилла за руку. Моя жена взяла руку Буна. И мы пошли по зеленому газону, распугивая ласточек, которые взлетали одной шелестящей стайкой.
– Пап, – сказал Бун, – как думаешь, мы сможем запомнить сегодня навсегда? Я не хочу забывать магию.
– И я не хочу, – отозвался я, – и я еще не забыл.
Заряженный
14 октября 1993 г.
Айша считала его своим братом, пусть они и не были кровными.
Имя его было Колсон, но друзья звали его Ромео, потому как прошлым летом он играл эту роль в парке, где клеился к белой Джульетте с такими сияющими зубами, что ее место было в рекламе жевательной резинки.
Айша любовалась его игрой одним жарким июльским вечером, когда сумерки, кажется, длятся часами, по горизонту тянется полоска сияющего красного света, а на темном небе отливают золотом кромки облаков. Айше было десять лет, она не понимала и половины того, что говорил Колсон, там, на сцене, одетый в пурпурный бархат, словно Принц. Следить за репликами у нее не получалось, зато ей труда не составляло понять смысл того, как Джульетта смотрела на него. Не составило Айше труда и сообразить, за что двоюродный братец Джульетты ненавидел семейство Ромео. Тибальт не желал, чтобы какой-то черный сопляк посягал на любую белую девушку, не говоря уж о той, что из собственной семьи.
31
Уайетт Берри Стэпп Эрп – американский страж закона и картежник времен освоения Дикого Запада. Получил широкую известность благодаря книгам и кинофильмам в жанре вестерн.