Первый же снимок ударил по нервам, как электрический ток. Влада в белом платье, явно подвенечном, залитом кровью на груди и животе. Второй снимок: лицо Влады. Мертвое лицо. Третий: грудь, окровавленная грудь, и ничего больше. Жанна бросила фотографии Ростиславу Матвеевичу:
— Что это значит?
— Влада убита. Полтора месяца назад. Ее нашли в квартире, которую мы для нее сняли. Она собиралась выйти за Филиппа замуж, оставалась неделя… видимо, допустила ошибки и… Эмма в депрессии, считает себя виноватой…
— Еще бы!
— Жанна! — застонал он. — Пойми, мы не хотели, чтобы так получилось.
— Но получилось именно так. У Влады сын…
— Мы позаботились, он ни в чем не будет нуждаться…
— Кроме матери, — жестко сказала Жанна.
— Да, — закивал он с прискорбием, — кроме матери. Мы платим большие деньги, Жанна. Она знала, на что шла, и согласилась.
— Теперь моя очередь стать убитой, я правильно поняла?
— Мы надеемся, у тебя получится…
— Нет, — категорично заявила она и встала, собираясь распрощаться с Ростиславом Матвеевичем.
— Жанна, сто пятьдесят, — жалобно произнес он.
— Что сто пятьдесят? — задержалась она.
— Ты получишь сто пятьдесят тысяч в случае успеха.
— А в случае неуспеха?
— Твои родные получат эту же сумму.
Перед глазами промелькнула мама, девчонки, да и у Жанны нет перспектив на будущее. Она наклонилась к нему:
— А почему бы вам не грохнуть Филиппа? Дешевле обойдется.
— Как бы тебе объяснить… Эмма уверена, нашу дочь убил Филипп, как и детектива, и Владу. А я думаю, что всегда остается один процент на ошибку. Вдруг мы ошибаемся и кто-то другой их убил?
— Зачем же Филиппу убивать свою невесту перед свадьбой? Достаточно дать ей от ворот поворот.
— Вот-вот, — подхватил он. — Как раз этот факт внес сомнение. Нам нужны доказательства, что это сделал он, ну и поймать его с поличным. А убить… Ни у Эммы, ни у меня рука не поднимется, пойми это. Жанна, не все обеспеченные люди — конченые негодяи и преступники.
— Почему вы решили, что он убил? Какие у вас основания?
— Видишь ли, Филипп — человек эгоистичный и самовлюбленный. Наша дочь мало рассказывала нам о своей семейной жизни, а с друзьями делилась. По их рассказам, нашей дочери трудно приходилось, они, случалось, ругались до драк.
— Это еще не повод…
— Конечно, — живо согласился Ростислав Матвеевич. — Он очень ревнивый, вспыльчивый. Наша дочь порывалась уйти от него, а он подозревал, что у нее кто-то есть… Ревностью, Жанна, болеют многие люди от низов до верхов. В общем, банальная история… Когда при загадочных обстоятельствах погиб детектив, Эмме пришла идея подыскать Филиппу девушку, с помощью которой мы выведем его на чистую воду. Мы изучили его вкусы, отобрали вас, учили всему, что нравится Филиппу, а он не любит ординарности.
— И отобрали похожих друг на друга девушек, — заметила Жанна. — Как же насчет неординарности?
— Тебе плюс, — был поражен он. — Дело в том, что у каждого человека при отборе партнера есть свой идеал, или, скажем, типаж. Вы все внешне похожи на нашу с Эммой дочь, это и сыграло роль при отборе, как видишь, мы не ошиблись.
— То есть у Филиппа сложился определенный образ женщины, который ему нравится, так?
— Совершенно верно. Мы подозреваем, он садист по отношению к женщинам, а детектива убил, когда тот нашел доказательства его вины. Я повторяю: только Филипп знал о детективе. А тут еще Влада… это было так неожиданно… Ну, должен же он как-то ответить? Для этого ты и нужна.
— А почему я? Кажется, есть еще Ирма, и она не прочь ввязаться в любую авантюру. Предложите ей.
— Сначала мы с Эммой думали привлечь и Ирму, чтобы как в прошлый раз было, то есть вы обе попытались бы заинтересовать Филиппа, а там уж сама судьба распорядилась бы, кому из вас работать. Я ездил к ней и не застал. Соседка сказала, что Ирма нашла новую работу, находится в командировке, когда приедет — неизвестно. Я не мог ждать и поехал к тебе. Ты, Жанна, наша последняя надежда.
— Значит, вы с Эммой оценили мою жизнь в сто пятьдесят тысяч, — процедила Жанна. — Не маловато?
— А сколько ты хочешь?
— Полмиллиона.
— Жанна, но… — потерял он дар речи от наглости.
— Полмиллиона, или ищите другую дуру.
— Хорошо, хорошо, мы подумаем.
Условие поставлено, пусть думают. Жанна ушла с уверенностью, что Эмма не чокнутая и не согласится платить такие деньжищи за то, чтобы Филипп сел за решетку. Вообще, все это смахивало на клинический идиотизм из фантастического рассказа, написанного сумасшедшим.