— Шикарный парень, этот X., — весело сказал он, пока мы гуляли по освещенной луной улице, — весельчак и, как все вы, англичане, полный псих. Но какой идиот, Боже мой! Как можно пить столько виски в этом климате!»
Мы упомянули об этом случае, чтобы показать, насколько полезно для разведчика порой создать себе определенную репутацию.
Множество людей, естественно, желал бы работать в разведывательной службе. Когда ее видишь снаружи, то ощущаешь вокруг нее атмосферу волшебства, романтики и приключений, которая заставляла десятки молодых людей хотеть попытать счастья в этом ремесле. Десятки из них были отвергнуты просто потому, что у них не было необходимых технических знаний, позволявших им собирать или оценивать полученные сведения. К тому же многие были отвергнуты из-за того, что не обладали темпераментом, нужным для этой работы.
В работе разведывательной службы до войны не было ничего романтического для тех, кто ее делал. Несомненно, вспоминая об этом сейчас, по прошествии долгих лет, ветераны стараются найти в памяти предмет для радости в нескольких запомнившихся им случаях. Были моменты, когда волосы на голове вставали дыбом, но на это приятнее смотреть на расстоянии, чем из центра бури. Всегда хотелось противопоставить свое желание требованиям большой организации.
Но в своей эффективной практике, труд этот был часто довольно мрачным и порой разочаровывающим. Провалы были многочисленны. Месяцы напряженной работы и терпеливые исследования оказывались вдруг потраченными напрасно. Приходилось сталкиваться с совершенно глухими стенами без окон и дверей, через которые не смог бы пробиться никакой разум.
И затем, это была жизнь в изоляции. Среди разведчиков многие были отдалены от своих семей в течение целых двух или трех лет. Большая часть добровольцев представляла, что речь шла о деле на неделю или две, нечто вроде «рейда на вражеской территории», за которой последует быстрое и безопасное возвращение. Это было не так. Чтобы стоить чего-то, разведчик должен уйти в себя самого, углубившись в полное молчание, и переживать только в своей душе одиночество и страх, возбуждение и триумф. Не было никого, кому он смог бы рассказать о своей работе, никого, к кому он мог бы обратиться за советом, если не знал, как ему поступить. Может быть, порой он узнавал имя одного или двух других людей, делавших ту же работу, но он не назначал встречи с ними и даже, в действительности, никоим образом не мог и не должен был вступать с ними в прямой контакт. Вся его жизнь должна была быть скрыта в нем самом. Он должен скрывать свой собственный след и заботиться о том, чтобы случайно не раскрыть следа другого.
Прочные нервы были необходимы, чтобы сопротивляться напряжению. «Человек молчаливый и сильный», описываемый романистками был бы идеальным типом, но, даже ему, утомленному и разбитому, обязательно потребовался бы отдых.
Глава 3. Пока Германия готовила войну
До войны бюджет британской Секретной службы намного уступал бюджету аналогичных служб любой другой великой державы. Не будем уточнять, укажем лишь на то, что Германия выделяла своей разведке, занятой раскрытием военных секретов соседних государств, в шесть раз больше денег, чем Великобритания.
Оставив в стороне вечные споры об этичности подобных действий в мирное время, рассмотрим существенные различия между Секретной службой, или разведывательными операциями, с одной стороны, и настоящим шпионажем, с другой. Агент разведки большей частью находится в такой же ситуации, как газетный корреспондент, и занят обычно «охотой» за информацией, которую другая сторона хотела бы скрыть, и ее последующим анализом. Подчеркнем — работа и журналиста, и разведчика не ограничивается только сбором фактов, но включает их изучение, проверку достоверности и логическое обобщение с помощью дедуктивного метода. В работе разведки, как и в журналистике, самые блестящие успехи были достигнуты путем оценки и сопоставления обрывков фактов, которые, на первый взгляд, сами по себе не несли никакой существенной информации.
Здесь неуместен вопрос, имеет ли государство моральное право бдительно следить за военными приготовлениями иностранных держав, которые по праву могут рассматриваться им в качестве потенциального противника.
В предвоенную эпоху Германия занимала в этой категории первое место. В ее случае уверенность вытеснила все сомнения. Не будем даже говорить об ее интенсивной активности в военно-морской области, цель которой была очевидной, вспомним лишь о том, что немецкие шпионы наводнили нашу страну с единственной целью проникновения в тайны нашего военного флота.
С 1908 года и до начала войны на каждого нашего агента в Центральной Европе приходилось пять или шесть немецких шпионов на территории Великобритании. И эти цифры включают только профессионалов. Если посчитать и любителей, то пропорция получится десять к одному.
Немецкие методы, в сущности, страдали недостатком воображения, были неловкими и малоэффективными. Основную роль в немецкой разведке играл псевдошпионаж, слабо подкрепленный анализом и дедукцией. Как будет сказано в последующих главах, донесения немецкой разведки из Англии в течение долгого периода перехватывались нашей службой безопасности. И эти донесения постоянно удивляли нас тем, что германские власти платили большие суммы за информацию, в общем, совершенно бесполезную. В большинстве своем эти сообщения были очевидно неточными, поскольку для распознания обмана или ошибки необходимо было обладать хотя бы минимальной компетенцией в технических вопросах. В то же время, факт, что передававшие такую информацию агенты по-прежнему исправно получали свое жалование от разведслужбы немецкого военно-морского флота, доказывает, что в штабе «Кригсмарине» их донесения воспринимались всерьез.
Кроме того, с уверенностью можно добавить, что Германия вербовала своих секретных агентов, не уделяя большого внимания их подготовке к этой работе. Шпионы, которых немецкая разведка направляла на наши военно-морские базы или в военные центры, представляли собой стадо без характеристик — мелкие коммерсанты, коммивояжеры, «курьеры» и т. д. — неосведомленные в области техники, неспособные отличить важное от несущественного. Господин Густав Штайнхауэр, прозванный «мэтром кайзеровского шпионажа», хвастаясь своими вербовками целого полка таких «фальстафов», в своей книге сам признался в очень поверхностных познаниях в военно-морской технике.
Подавляющее большинство этих людей, даже почти все, не были профессионалами, разве что в том смысле, что получали за свою работу жалование. Разными неловкими маневрами они пытались решить задачи, требовавшие высокого профессионализма. Неудивительно, что военно-морской атташе Германии в Лондоне однажды заявил почти публично, что в разведывательной работе один англичанин стоит десяти немцев. Похоже, что и другие разделяли его мнение в то время, что видно из книги господина Людекке о шпионаже:
«Среди секретных агентов Ришелье и его преемника Мазарини самыми лучшими, как правило, были англичане, когда дело касалось разоблачения темных интриг иностранных дворов и правительств».
Совершенно иной, в отличие от банды постоянных агентов Штайнхауэра и многих более опасных его коллег, была деятельность многочисленных офицеров немецкого военно-морского флота, направленных в Великобританию для сбора информации, а официально — в отпуск, что было согласовано с британскими властями.
Перед войной практически не было никакого контроля за посетителями Королевских Арсеналов. Каждый мог прогуливаться там, в одиночку или с толпой любопытных зевак. А если его заставали в тех местах, где ему делать было совершенно нечего, он всегда с успехом мог объяснить, что-де «заблудился, отстал от группы». Не было ничего легче, чем, войдя с группой, воспользоваться возможностью и осмотреть корабли, не привлекая ничьего внимания. Так и в самом арсенале можно было оказаться на борту даже самого нового военного корабля, что позволяло опытному наблюдателю всегда получать ценные сведения. Мы лично знали нескольких офицеров старого немецкого флота, знавших все закоулки Королевских Арсеналов Соединенного Королевства, посещавших периодически Тайн, Клайд и другие центры нашего военного кораблестроения.