Похоже, что пока все будет продолжаться в том же духе. Даже сейчас на европейцев по-прежнему возлагается обязанность решать мировые проблемы, привлекая людей из разных уголков мира. Только мы, когда говорим «хватит», подвергаемся порицанию, а затем испытываем беспокойство от такого порицания: реакция, которую многие другие страны и деспотии с удовольствием поощряют. Ни одна из стран Западной Европы не сыграла значительной роли в дестабилизации режима в Сирии и затягивании последующей гражданской войны. Но те страны, которые это сделали — например, Катар и Объединенные Арабские Эмираты, — не платят за это никакой гуманитарной цены. Иран, чья «Хезболла» и другие военизированные формирования сражаются за иранские интересы в Сирии с 2011 года, даже попрекает Европу за то, что она не делает больше для помощи беженцам. В сентябре 2015 года президент Ирана Рухани имел наглость прочитать нотацию венгерскому послу в Иране по поводу якобы «недостатков» Венгрии в кризисе с беженцами. То же самое можно сказать и о Саудовской Аравии, которая с самого начала гражданской войны в Сирии поддерживала наиболее предпочтительные для себя стороны внутри страны. Саудовская Аравия не только не сделала ни одного сирийца гражданином Саудовской Аравии, но и отказалась разрешить использовать 100 000 палаток с кондиционерами, которые устанавливаются только на пять дней в году для паломников, совершающих хадж. В разгар кризиса 2015 года единственным предложением саудовцев было строительство 200 новых мечетей в Германии для вновь прибывших в страну.
Кроме того, что европейской доброй волей продолжат пользоваться, можно с определенной долей уверенности предсказать еще одну вещь: общественные настроения среди европейцев будут продолжать ухудшаться. Хотя новейшая история показывает, что политики, конечно, могут десятилетиями игнорировать мнение большинства населения, нельзя сказать, что такая ситуация будет продолжаться бесконечно. Типичный опрос, проведенный в 2014 году, показал, что всего 11 процентов британцев хотели бы, чтобы население их страны увеличилось.[252] Тем не менее за два последующих года население выросло в огромной степени. С 2010 года число жителей Соединенного Королевства, родившихся за его пределами, выросло на 1,4 миллиона человек. За тот же период в Великобритании родилось 940 000 детей от матерей иностранного происхождения. И это в стране, которая избежала худших последствий кризиса 2015 года.
Могут ли правительства и дальше уклоняться от последствий своих действий и бездействия? Возможно, в некоторых странах так и будет. Другие могут цинично сменить курс в одну секунду. Во время этого кризиса я разговаривал с одним французским политиком из правого центра, который с трудом находил какие-либо остаточные различия между иммиграционной политикой своей партии и политикой Национального фронта. На вопрос о том, как он будет решать конкретные проблемы, связанные с людьми, которые уже являются гражданами страны, он с удивительной невозмутимостью ответил, что «вероятно, придется изменить некоторые пункты конституции». Возможно, циничные захваты земли в борьбе за политические позиции станут обычным делом. Вместо какой-либо более значимой политики немецкие политики уже предложили, чтобы граждане с двойным гражданством, воюющие с иностранными террористическими группировками, лишались немецкого гражданства. Дания ввела закон, позволяющий властям изымать у мигрантов ценные вещи, чтобы покрыть расходы на их пребывание в стране. И везде вопрос о том, что делать с людьми, которые подрывают государство, проходит через различные итерации дебатов. В настоящее время все страны отказываются нарушать международное право, делая людей апатридами, но преобладает ощущение, что до полного изменения правил игры в Европе осталось не более одного теракта. В этот момент европейцы могут выбрать в качестве судьи практически кого угодно.
Возможно, в одной из европейских стран в ближайшем будущем к власти придет партия, которую раньше называли «крайне правой». Возможно, впоследствии к власти придет еще более правая партия. Одно можно сказать наверняка: если политика станет плохой, то это произойдет потому, что идеи становятся все более плохими. А если идеи станут плохими, то это произойдет потому, что риторика станет еще более плохой. После нападения в Кельне и других подобных терактов можно было услышать, как ухудшилась риторика на периферии. Уличные движения стали говорить о всех прибывающих в Европу как о «насильниках». В Париже я встретил выборного чиновника, который назвал всех мигрантов «рефу-джихадистами». Это были не только забавные, но и оскорбительные термины для тех, кто не понаслышке знал, что некоторые из прибывших спасались от изнасилования или джихада. Но такое ухудшение языка кажется неизбежным после периода нечестности с другой стороны. Если долго притворяться перед лицом очевидных доказательств, что все прибывающие на континент — это просители убежища, то в конце концов возникнет движение, которое будет считать, что никто из них таковым не является.