Конечно, лекарь грохнулся на колени, да еще поклонился, приложившись лбом о деревянный край собственной кровати, и за неимением бога возблагодарил Лену. За Дарта. За лучшего человека, хоть он и эльф.
И конечно, слух пошел буквально через полчаса, а через день весь городок знал о магии, дарованной Даленой Светлой вождю эльфов и людей Дарту…
Лена ушла из этого мира, как только смогла сравнительно твердо держаться на ногах и плавно шевелить рукой без острого желания завизжать. Вернуться через полгода-год и узнать, что некая дрянь, называвшая себя Странницей, наколдовала бог весть что, а проклятый урод Дарт произвел неисчислимые разрушения, после чего был пойман и показательно казнен вместе с тысячами своих сподвижников, богопротивных бунтовщиков и вообще… Никто больше не поднимал эту тему, во всяком случае при ней, но явно имели свое мнение, которое с мнением Лены не совпадало. Ей было страшно. Получалось, что она стронула маленький камешек, который вызвал лавину. Конечно, она уже вмешивалась, за эльфов просила, но там речь шла только о спасении, сопровождалось нерушимыми клятвами и строжайшим соблюдением мира, а здесь — о войне. Причем худшей из войн — гражданской. Где люди пойдут против людей, а историю напишут победители.
И снова Шаг за шагом и за шагом Шаг, за деревней деревня, за городом город… Люди, эльфы… Эльфы, люди… В одном мире она снова увидела орков, и зрелище ей опять не понравилось, хотя и они чтили Странниц, и она исправно выполнила свои странные страннические обязанности. В другом мире не было ни орков, ни эльфов. Уже не было. Совсем. Правда, на спутников Лены смотрели равнодушно, по принципу «два эльфа погоды не сделают». Роскошный был мир. Цивилизованный. С огромной библиотекой, куда Лена попросила доступ для шута — и ей (ему) немедленно позволили, а Лена дала ему время всласть порыться в исторических хрониках и наговориться с местными хранителями истории. Эльфов здесь просто истребили, причем настолько давно, что они стали просто частью истории, ни жутиков о них не рассказывали, ни добрых сказок. Были когда-то, да и вымерли. Кто в бою, кто на плахе. Большей частью все-таки в бою: дрались уж больно хорошо, живыми старались не сдаваться, считали, что лучше от меча, тем от палаческой секиры.
Вместе с эльфами постепенно вымерла и магия. Маги были редкостью, на них особенного внимания тоже не обращали, наукой занимались люди, лишенные Дара, но наделенные мозгами, и Лена предположила, что лет этак через пятьсот-тысячу здесь родится еще одна Странница, которую этот мир также выкинет туда, где ей место.
Удивительно, но даже Гарвин не проявлял раздражения, разговаривая с аборигенами. Эльфов пока не забыли, но процесс уже пошел. Ненавидеть эльфов? Да зачем бы? Дикие были раньше люди, вот и устроили резню, печально, да что делать, историю вспять не повернуть, жизнь не стоит на месте, динозавры вон тоже вымерли, и от всяких шумеров одни только таблички глиняные остались…
Лену узнавали, если она хотела, даже если на ней было не черное платье. Оно вызывало у Лены суеверный ужас, потому что дырки на рукаве не оказалось. Когда через какое-то время, уже в том городке, где родился Дарт, Маркус отдал его жене лекаря для починки, та очень удивилась: а что чинить-то, хорошее новое платье… Маркус клялся Лене, что дырка была, он лично платье отстирал от крови, хотел было зашить, да не рискнул, все-таки руки мужские, не так ровненько бы получилось. Ткань словно срослась вместе с раной на руке… Но на руке хоть шрам остался, причем заметный. Хорошо, что здесь как-то не популярны платья с короткими рукавами.
Странствие перестало доставлять удовольствие, но Лена старалась этого не показывать, глядя на лица спутников, когда она делала Шаг. Что на них отражалось? Смесь детского восторга, любопытства и благоговения перед ее возможностями, которые от нее ничуть не зависели. Она даже не могла развивать их, как развивают магические способности. Она твердо знала, что сейчас легко сможет Шагнуть в любой знакомый мир, если, конечно, будет здорова. Дырки в шкуре не способствовали проявлениям магии в любом виде.
Одно доставляло несомненную радость: их дружба. И пусть циник Гарвин продолжал презирать людей, пусть Маркус продолжал на него кидаться за это, пусть постоянно перепирались шут и Милит — мелочи. Несущественные мелочи. Дело было даже не в том, что ее они слушались безоговорочно (что ей, кстати, вовсе не нравилось), потом они могли и поворчать. и покритиковать, а у Гарвина так и вовсе было одно научное определение: «Дура ты, хоть и Аиллена». И с шутом отношения становились все… Все — что? Лучше — так некуда было. Нежнее — аналогично. Оформленнее? А зачем? В общем, им было по-настоящему хорошо рядом. И понимали они друг друга уже не с полуслова, а с полувзгляда, хотя Лена вовсе не тренировалась в телепатии. Боялась. И даже дракона не искала.
Он сам ее нашел.
Разлюбила ты меня, что ли?
Тебя невозможно разлюбить, ар-Мур.
эта крылатая ящерица говорит о любви?
Из ужей произвели в ящерицы? Это прогресс. Марш из нашего разговора, остроухий, а то… по ушам надаю — скруглятся.
страшно-то как. надавай. хоть полукровкой обзывать перестанут.
Брысь, кому я сказал! Голова болеть будет. Хуже, чем с похмелья.
хуже? ушел.
Почему не звала меня? Не получалось?
Не пробовала.
Ясно. Опять душевные метания и терзания. Делать тебе нехрен… то есть нефиг. Ну, что там у нас мечется и терзается? Ага. Тебе хоть кто-нибудь говорил, что ты дура?
Регулярно. Один из моих эльфов.
Умный у тебя один эльф. Чего маешься-то? Сходи да проверь, что там твой Спартак натворил.
Ты откуда про… А, тоже из моей памяти, да?
От верблюда. По-моему, ты сделала то, что хотела. Не надо мне про ад и благие намерения! Следовать этой поговорочке идиотской — вовсе никаких намерений не иметь. Как твои сестрицы во странствиях. Если и ошиблась, то что? Поймали бы там твоего Пугачева, запытали бы публично, создали из него мученика, а на его место пришел бы другой, покруче, пожестче, и весь мир запылал бы…
Он и так запылал.
Только неизвестно, чем это пылание кончится. Может, всеобщим примирением. Может, просто победой эльфов… а потом они опять сядут в своих краях и забудут об этом братстве. Мнится мне, Дарт не захочет заливать мир кровью.
Не захочет, он… он другой. Он жалеет и людей, и эльфов.
Один такой попался, и ты уже жалеешь, что его не повесили.
Мур!
Чего? Ага, щас, отгородилась ты от меня. Фигушки, дамочка. Говорил — тренируйся, а ты ленилась. А, вон даже как… Расскажи, что чувствовала, когда попала в чужое сознание.
Я была ими.
Круто. И опасно. Старайся оставаться собой. Хотя… если это то, что я думаю, у тебя не получится. Ну так хоть старайся не задерживаться. Нет, навеки не останешься, это страшилки для впечатлительных. А вот… в общем, ни люди, ни эльфы не любят, когда о них знают то, чего они о себе сами не знают. А ты скрыть не сумеешь, если узнаешь ненароком. Ты б хоть врать научилась, что ли.
Мур, ты все знаешь…
Не льсти мне, женщина… хотя приятно.
Странниц убивали когда-нибудь?
А откуда же пошла уверенность, что этого лучше не делать? Бывало. Убивали. И иногда мир даже выживал, чтобы укрепить уверенность в вашей неприкосновенности. Ты ж сама предполагала: высвобождается страшная сила. Это я, ар-дракон, тебе говорю: страшная.