Войдя в арку, я всё ещё слышала позади весёлый смех.
Не смотря на их подначивания и флирт, всё это было наигранным. Мне нравилось, что ребята относились ко мне как к равной. Может, охоту таскаться за мной у них отбил Ленар, но с этой компанией я чувствовала себя в своей тарелке с самого первого курса. К тому же, я не была единственной девушкой в нашей малочисленной группе.
Наконец в ряду однотипных массивных дверей показалась нужная.
Я постучала и, не дожидаясь ответа, тут же зашла внутрь.
— Здравствуйте, профессор, — бодро поздоровалась я, закрывая за собой дверь.
Профессор Ландаф стоял за рабочим столом и листал какую-то книгу. Столешница была завалена бумагами, поверх одной стопки стоял гранёный графин с водой, а на самом краюшке примостился глобус.
Услышав мой голос, он поднял голову и сощурился, пытаясь разглядеть меня сквозь стёкла небольших очков, которые постоянно норовили свалиться. Я бы назвала их женскими, слишком маленькими они были даже для его утончённого лица с острым носом.
— А, Даниела! Проходи, — он махнул перед собой рукой.
Стульев для посетителей я никогда не наблюдала в этом кабинете, сколько раз ни заходила. Поэтому просто сделала пару шагов вперёд и остановилась перед столом.
Профессор снова увлёкся книгой. С ним такое случалось. Он вообще был странненький, нелюдимый, рассеянный, но всё это меркло по сравнению с его талантом преподавателя и обширными знаниями. Думаю, любовью к географии в большей степени я обязана именно ему. Он привил интерес к незнакомым территориям, которых я в глаза не видела, но в которые страстно желала попасть.
— Вы позвали меня, — осторожно напомнила я.
А то так до вечера можно было простоять, пока профессор вспомнит о моём существовании.
— Да... — он поднял кучерявую голову, в которой уже проглядывала седина. — Я хотел кое-что дать тебе.
Профессор начал оглядывать стол, словно впервые видел. Обычно я с терпением относилась к его рассеянности, но сейчас время уже совсем поджимало.
«Не надо было нежиться в постели», — раздражённо напомнила себе, качнувшись с носка на пятку.
— Я слышал, что экзамены прошли благополучно, и распределение уже все получили, — вороша стопки бумаг в поисках неизвестного, сказал профессор.
Он отодвинул графин и стал перебирать исписанные листы.
Одна из «башен» опасно накренилась, но вместо того чтобы поправить её, он продолжил поиски.
— Да. Все довольны-счастливы, скоро начнут по полной работать с энергией, — отстранённо произнесла я, глядя на башню и гадая: уже стоит бросаться вперёд, чтобы ловить её, или нет. — Одна я не пойми кто и не пойми куда, — решив, что башне ничего не угрожает, я перевела взгляд на профессора.
Он наконец оставил бумаги в покое и поднял голову. Блёклые голубые глаза смотрели на удивление сосредоточенно и серьёзно.
— Совет университета сделал всё возможное, чтобы решить проблему с твоим назначением, — несмотря на слова, его тон звучал совсем неуверенно.
Он тут же опустил взгляд. Мне показалось, что там промелькнула вина.
— Это скучнейшая работа на свете! Контролировать преобразования других! Да кому подобное вообще может быть полезно, профессор? Не смешите меня!
Он снова поднял глаза, и на этот раз голос его был твёрдым:
— Никто не хотел оставлять тебя без распределения, ведь без постоянной работы с энергией ты не сможешь долго продержаться. И да, это совсем не то, что тебе надо. Но большее теперь только в твоих руках. Ты впредь не будешь связана ограничениями университета, да и в распоряжении у тебя будут другие источники знаний, кроме здешней библиотеки и преподавателей, разводящих руками.
Эти слова повергли меня в шок. Профессор фактически прямо сказал, что о моих возможностях известно далеко не всё, как это всегда заявляли окружающие учёные мужи. Не в первый раз мне приходила в голову мысль, что они что-то не договаривали, но сейчас это стало больше, чем просто мои догадки. Кто-то, кроме преподавателей, мог знать...
— Я, кажется, видел её... — слова профессора вырвали меня из оцепенения.
Он склонился над столом и выдвинул нижний ящик, взял что-то, выпрямился и протянул мне.
Я с любопытством, вытеснившим на время переживания, приняла цилиндрический свёрток.
— Что это? — я уже развязывала тесёмки.
— Карта. Точная карта всех известных земель.
Я с восторгом развернула материю.
— Это пергамент? — на секунду прервав разглядывание, спросила я с придыханием.
— Да. С водостойкими чернилами. Так что её можно смело брать в дорогу. Я слышал, вы собирались в путешествие...
Я не дала договорить:
— Спасибо вам большое! — искренне поблагодарила я.
Профессор смутился и стал поправлять очки. Я ещё раз взглянула на карту, восхищаясь кропотливой работой. Тонкие линии, прорисованные леса указывали на изящество и мастерство картографа. Вспомнив о том, что времени у меня оставалось немного, я нехотя свернула карту, решив потом рассмотреть её в подробностях. Так и не дождавшись от профессора каких-то слов, я сделала осторожный шаг назад и повернулась к выходу.
— Даниела, — раздалось позади. Я обернулась. — Ты ещё сможешь найти ответы, которые так жаждешь получить. Не сдавайся.
Я серьёзно кивнула в благодарность за его смелую подсказку и поддержку.
Глава 2. Из свободы в клетку
Я стояла на сцене с уже вручённым дипломом и слушала поздравительные слова декана. Речь получилась пышная. Она просто-таки пестрила яркими перспективами и многочисленными победами на разных поприщах жизни. Но кто из стоящих сейчас на сцене действительно слушал её?
Каждый из нас уже построил свой воздушный замок с прекрасными витражами, башнями до розовых облаков и огромными комнатами. И находился в предвкушении, что вот-вот заселится в него. Но штука в том, что будущее уже наготове, чтобы одним дуновением разнести этот замок до основания в рваные клочья несбывшихся мечтаний.
Мой даже разрушать не придётся. Он представлялся мне бесформенным нечто, ведь главным являлось не далёкое будущее, а происходящее сейчас.
Я тряхнула головой, отгоняя лирические мысли. Стоило насладиться последними словами нашего декана — когда ещё удастся наслушаться такого воодушевления на пустом месте?
— Для вас открыто намного больше, чем для других. Но также, — он поднял пухлый указательный палец, — на вас лежит и большая ответственность. Так не забывайте об этом! И пусть энергия мира бережёт вас! — закончил декан особенно пылко.
— Да уж, энергия-то нас точно сбережёт, — буркнула я себе под нос.
Ленар, стоящий рядом, криво усмехнулся, услышав мои слова.
Мы, словно цепочка утят, начали спускаться со сцены в пустой зал. Ну, не совсем пустой. Преподаватели и работники университета занимали несколько десятков мест. Но они были разбросаны по огромному помещению так, что не создавали ощущение наполненности. А всё потому, что в университете не соблюдалась традиция приглашать родственников на вручение диплома. Этот праздник считался нашим, и только нам позволялось прочувствовать всю его торжественность.
И ради тридцати минут и пустого зала я должна была, по мнению ребят, выряжаться в пышное платье?
— Ну что, начнём настоящий праздник? — весело сказал Дилан, потирая руки.
— Я уж думала, ты не предложишь!
***
Казалось, моя голова только коснулась подушки, как настойчивые расталкивания выдернули из блаженного сна.
— Ты сейчас взбаламутишь всё то, что было влито в меня ночью. Не тряси так. Я уже проснулась, — пробормотала я в подушку.
Услышав мой жалобный болезненный голос, Ленар сразу же прекратил.
Решившись приоткрыть один глаз, я поняла по тусклому свету, что ещё ранее утро. Но ведь и мы легли незадолго до рассвета.
— Твой дядя — тиран, — медленно принимая сидячее положение, пожаловалась я. — Он специально устроил бал сразу после вручения?
— Вообще-то через день, — сонно ответил Ленар.