Думала, ночь буду спать плохо из-за волнений, но на утро еле смогла оторвать себя от подушки, так крепко спала.
Я спустилась в пустой общий зал и направилась прямиком к стойке.
— А хозяин вышел ненадолго. Он скоро вернётся, — сказал слуга, лениво протирающий попеременно стакан в руке и глаза спросонья.
— Я уже уезжаю. Вот деньги за комнату, — я положила на стойку пару монет.
— Не хотите позавтракать кашей? — спросил парень.
— Нет. Но от буханки хлеба не откажусь, — я мило улыбнулась.
Парень не сильно впечатлился моей обворожительностью и поплёлся на кухню.
Пока слуги не было, я никак не могла дождаться его возвращения и своего хлеба. Какая-то смутная тревога поторапливала меня и заставляла нервно стучать ноготочками по отполированному дереву.
Наконец парень вернулся. Я взяла ещё тёплый хлеб, засунула в сумку и направилась через боковой выход к конюшням. Дверь, как назло, не поддавалась. Пришлось навалиться на неё плечом, чертыхаясь, и только с четвёртого раза она открылась.
Я торопливо прошла по внутреннему двору, аккуратно озираясь по сторонам, но всё было тихо.
В стойлах мирно стояло несколько лошадей. А вот людей внутри, как и снаружи, я не увидела. Ждать, пока кто-то появится, чтобы оседлать коня, я не стала и взялась за дело сама. Пальцы подрагивали от нервного напряжения, разлившегося внутри.
Уже заканчивая застёгивать сбрую, я услышала из-за приоткрытых дверей топот копыт, затем шаги и голоса. Стойло с моим конём находилось недалеко от входа. Сначала разобрать слова не получалось, но потом говорившие подошли ближе.
— Ну, что скажешь, хозяин? Есть особо примечательные постояльцы? — без предисловий спросил мужской голос.
Он показался надменным, словно говоривший привык обращаться к людям свысока. Я знала, что подобная манерность не сулила для окружающих ничего хорошего. А значит, и для меня тоже.
— Да осветит вас истинный свет, да отступит от вас тьма, — этот голос был уже знаком мне. Только вчера в нём не слышалось подобострастных нот.
Приветствие хозяина постоялого двора подтвердило худшие подозрения: мне посчастливилось наткнуться на тот самый патруль церковников!
Конь занервничал, наверное, почувствовал мои «воодушевляющие» мысли. Я успокаивающе погладила его по шее, ощущая колотящееся о рёбра сердце.
— Да не тяни... — начал было тот, кто задал первый вопрос, но его перебил другой:
— Человек просто хотел воздать нам почести, — этот был явно более молодой и спокойный. — Благодарим за ваши слова. Итак?
— Вчера приехала девушка. Одна, не из местных. Говорит, что торговка, но не верится. Уж больно мила на личико.
От абсурдности того, что торговка не может быть миловидной, я чуть не фыркнула, но вовремя сдержалась, продолжая прислушиваться и стараясь лишний раз не дышать.
— Она ещё здесь? — в голосе старшего мужчины послышались какие-то потаённые нотки надежды. Слишком уж вкрадчиво прозвучал вопрос, почти ласково.
— Да, — ответил хозяин так, что я с трудом расслышала.
— Веди нас, — спокойно сказал молодой.
Сердце замерло, воздух в лёгких застыл. В голове набатом стучала одна мысль: только не сюда, только не сюда...
Зашуршал гравий. Мне показалось, что я слышу каждую песчинку. Но шаги удалялись, а не приближались. Я выдохнула, облокотившись руками о бок коня. Но короткий миг облегчения быстро закончился. Медлить было нельзя. Благо осталось затянуть пару ремней. Я не сомневалась, слуга, которому заплатила, скажет, что я недавно покинула постоялый двор, и церковники ринутся в конюшню. Отчего-то я была уверена, что упустить «добычу» они не захотят.
Последняя мысль только прибавила скорости. Я проворно вывела коня из конюшни. Рядом ожидали два чёрных жеребца с белой сбруей. Гадать, кому они принадлежали, не приходилось.
Я вскочила в седло и тут же помчалась галопом прочь от постоялого двора.
Неслась во весь опор. Казавшееся недавно сказкой воплотилось в реальность. Всё, что Лара рассказывала, все страхи, которыми делилась, оказались правдой. Теперь я всецело верила её словам.
Услышанное у конюшни прояснило сразу несколько вещей. Во-первых, церковникам здесь беспрекословно подчинялись. Исходило это в большей степени не из религиозного уважения, а из страха. Это ещё по Ларе было заметно. А голос хозяина гостиницы, наполненный льстивыми нотками, только подтверждал это.
Во-вторых, церковники могли появляться где угодно, и все двери, судя по всему, перед ними открывались. Как и рты. Никогда не думала, что система доносов может быть настолько широко распространена, и главное, поддерживаться самими жителями. Но здесь на лицо именно это.
Теперь в словах Лары я видела больше, чем она успела озвучить. И это пугало. По-настоящему. И я не понимала, с чего к одиноким приезжим женщинам здесь такое отношение?
Но поворачивать назад боялась. Дорога в сторону Олерта вскоре сворачивала, поэтому я бросилась именно в эту сторону, чтобы поскорее скрыться за деревьями. Я то и дело оглядывалась, понимая, что за мной вполне могла быть погоня. Сложилось впечатление, что более старший из церковников не любил, когда что-то шло не по его плану. А побег — это наиболее яркое неподчинение чьим-либо замыслам.
Краем глаза я увидела колею, проложенную вдоль кромки поля. Резко натянутые поводья заставили коня встать на дыбы, но я удержалась в седле и тут же развернулась в сторону колеи. Мой верный скакун уже начал храпеть, когда я снова заставила его мчаться во весь опор к кромке леса, видневшейся впереди.
У деревьев пришлось вспомнить о благоразумии и сбавить темп, чтобы не переломать ноги ни себе, ни коню. От колеи тянулась тропа, достаточно утоптанная, чтобы ехать верхом. Я последний раз оглянулась на дорогу в просвете между деревьев, но никого не заметила.
На тропе я тоже не стала задерживаться. Углубившись в лес, свернула в нетронутые заросли.
Меня не оставляло сильное сдавливающее ощущение страха, нагоняемого церковниками. Я не понимала их целей, не знала их законы, но после этой не случившейся встречи была уверена, что лучше им не попадаться. Интуитивное чувство затмевало любую необходимость в аргументах.
Пару часов я шла без остановок быстрым темпом, насколько это было возможно в лесу. Конь уже беспрерывно тяжело дышал, да и сама я изрядно утомилась. Решив, что ушла достаточно далеко от опасности, я сбавила темп.
Вскоре где-то поблизости послышалось журчание. Этот звук ободрил не меньше, как если бы я окунулась в прохладные воды. Прежде всего я переживала за коня, так как моя фляга оставалась полной. Найти источник манящих звуков проблем не составило. На небольшой поляне с густой изумрудной травой бежал широкий ручей.
Там я наконец впервые за день позволила себе расслабиться. После того, как умылась холодной водой, от которой дыхание перехватывало, я уселась на землю. Мягкий ковёр травы нежно щекотал ладони, когда я проводила рукой, оглаживая его. Немного отошедший от бешеной скачки конь тоже с удовольствием на свой манер охаживал ковёр под копытами. А ведь я даже не знала его имени. Лои не сказал, как зовут скакуна. Без него я бы уже давно пропала.
Я оглянулась, впервые обратив внимание на окружавшую нас природу. Деревья оказались разных видов: одни с низкими ветками, а другие высокие, с кронами, начинающимися слишком высоко, чтобы достать с земли. Некоторые кусты вокруг были с маленькими белыми ягодами, но я не решалась их пробовать. Сбежав от церковников, умереть от диковиной ягоды будет ужасно обидно. Вместо этого я достала буханку хлеба, отломила кусок и съела, запивая водой.
Закончив незамысловатый обед, я собрала вещи и снова двинулась в путь, пока оставалось время до ночи.
По ощущениям я уже достаточно отдалилась от дороги. Заблудиться мне не светило, у меня с детства было безотказное чувство направления. Я знала, что сейчас шла параллельно дороге в сторону Олерта.
Когда начало смеркаться и каждый корень или кочка грозили подставить коварную подножку, я усмотрела небольшую полянку, снова перекусила хлебом и легла спать, укутавшись в плащ.