Схожесть разрывов говорила о том, что они появились, скорее всего, в одно время, так как расширялись одинаково.
Через пять прохладных дней я приехала в третью деревню. Теперь перед въездом я осматривала энергетический уровень и, увидев разрыв, остановилась, обводя взглядом уже материальный мир. Чернота на этот раз касалась самым краешком одного из домов. Это не сулило ничего хорошего, и я незамедлительно направилась туда.
Глава 20. Начало конца
Дверь открыл высокий мужчина в годах с недовольным выражением лица. Зелёные глаза под насупленными седыми бровями потеряли насыщенность, однако смотрели на меня цепким взглядом.
— Что надо? — глубоким звучным голосом спросил он, подчёркивая, что я отнимаю его драгоценное время.
А с чего я решила, что будет легко попасть в этот дом?
— Мне нужен ночлег на несколько дней, — ответила я с любезной улыбкой, которая, очевидно, никак не тронула хозяина.
— Ищите в другом месте. Это вам не постоялый двор.
— Я щедро заплачу за гостеприимство, — быстро вставила я, видя, что он уже собрался захлопнуть дверь.
Для убедительности я достала из кармана платья приготовленную монету и показала.
Глаза мужчины загорелись и даже стали казаться ярче и оживлённее. Я попала в точку. Но радоваться поспешила.
— Еда и уход за чужаками не наша обязанность. У нас большая семья, ты всем принесёшь неудобства.
— За это я заплачу отдельно, — заверила я, продолжая мило улыбаться, когда внутри нарастало раздражение.
С меня собрались вытрясти побольше.
— Оплатить придётся вперёд, — хозяин наглел на глазах.
Он явно уже осознал, что приход сюда не прихоть с моей стороны, а нужда.
— Конечно, — кивнула я для уверенности.
— В таком случае место найдётся. Но моя дочь больна. Если это тебя не смутит, можешь переночевать несколько ночей, — надменность из его голоса никуда не делась.
Слова звучали, как великая милость. Надо же, сколько в этом человеке высокомерия. Я бы не удивилась, если бы узнала, что он является старостой деревни или главенствует в чём-то ещё. Однако в словах о дочери я не услышала ни капельки беспокойства, скорее раздражение.
— Меня всё устраивает. За моего коня, — протянув монету, пояснила я и пошла рассёдлывать верного скакуна.
Закончив, я прошла по двору и вошла в дом. Надменности в хозяине, может, и было сверх меры, а вот рукастостью он явно не отличался. В глаза бросились стены без какой-либо отделки. В предыдущих домах хотя бы было минимальное убранство, в каждой комнате виднелись милые уютные безделушки — следы стараний хозяйки. Здесь же царили суровые порядки аскетизма. После короткого знакомства с хозяином это не удивляло.
Мелькнула мысль, что у него не было жены, но Гуер — так представился мужчина — привёл меня на кухню к женщине по виду на десяток лет младше него. В отличие от мужа, которому и седина шла, и привлекательности своей он не растратил, Зана казалась худой с осунувшимся лицом и мешками под глазами. Она поправила растрёпанные тусклые волосы русого цвета, прежде чем поздоровалась. Гуер быстро покинул кухню, и я сразу испытала облегчение. Этот человек явно не располагал к расслабляющей обстановке.
Пока я сидела на грубо срубленной лавке и пила простоквашу с хлебом — гостеприимный дар после долгого пути — Зана поочерёдно представляла снующих на кухню по делам детей. Женщина почти сразу начала сетовать на серьёзные трудности из-за плохой земли. Я и сама видела на энергетическом уровне, что разрыв уходил в поле, поэтому не удивилась её словам. С шестью детьми им приходилось особенно туго.
На этот раз отпрысков от меня не прятали, никого в общем-то не волновало моё присутствие, поэтому имена я плохо запомнила. Больше думала о том, как попасть к больной девочке. На рассказе о болезни Виолки Зана не выдержала и начала плакать. Она намного больше переживала за дочь, чем отец. Видимо, именно с её комнатой соприкасался разрыв. По словам хозяйки, Виолка жила с младшей сестрой Ингрой. Но она лишь почувствовала слабость, и её переселили к другим детям, пока Виолка болеет.
Этот нюанс озадачил меня. Должна быть причина разницы между состояниями девочек, да и остальные домочадцы пока не испытывали влияния разрыва, разве что Зана жаловалась на усталость. Это ещё больше разожгло нетерпение в отношении Виолки.
Однако как бы я ни хотела попасть к ней, в первый день такого случая не подвернулось. Зато Зана любезно провела меня к полю, как появился перерыв в делах. По дороге она не переставала жаловаться на их тяжёлую участь.
— Но твой приход, Даниела, может очень подсобить нам, — повторяла она.
Я лишь вежливо улыбалась, ведь она даже не представляла, насколько я могла помочь. Но оповещать Зану о ценности своего пребывания не собиралась.
Смотря со стороны дома, большую часть разрыва в поле не было видно. После ухода Заны, которая спешила вернуться к стряпне, мне удалось поработать с энергией. Возрастающее давление в висках и последующая головная боль воспринимались уже как само собой разумеющееся. От неприятных физических ощущений отвлекало то, что этот разрыв с первого взгляда показался масштабнее по своей величине. Я решила, что он возник раньше остальных. Значит, теорию о том, что все разрывы появились одновременно, можно было откинуть.
Обдумывая другие варианты, я направилась по дороге, проходящей по кромке поля, обратно в дом, когда встретила женщину с корзинкой в руках.
Она остановилась и проследила, куда я свернула. Затем окликнула меня:
— Лучше бы тебе уйти от них от греха подальше. Прокляты они самой тьмой. Уже и Виолку несчастную тьма пожирает. А ведь такая девчушка хорошая была, — доверительно выложила мне местная сплетница.
Нормальная женщина не стала бы чужаку вот так всё выдавать.
Я молча развернулась и пошла дальше. Меня подобное уже не удивляло. Примерно такое же отношение к семьям, которых касался разрыв, я встретила в двух предыдущих деревнях. Да что тут говорить, даже на Лару, которая просто занималась «мужским» делом, смотрели косо. Так почему Брар должен быть исключением?
Однако меня это всё равно удручало. Ведь я понимала, что эти семьи к произошедшему на их земле не имели никакого отношения. Если б имели, мне было бы у кого спросить, как это исправить. Но невежество не останавливало других жителей деревни, скорее наоборот.
На следующий день я была полностью предоставлена самой себе, что меня очень даже устраивало. Глава семейства ушёл работать в поле, Зана что-то стряпала на кухне, пребывая в том же меланхоличном настроении, что и накануне. Когда я завтракала, мне показалось, что она даже волосы не расчесала. Дети трудились по хозяйству и не мельтешили перед глазами. Идеально.
После плотного завтрака, казавшийся таким в сравнении со скупыми порциями Мариши, я без свидетелей наконец прошла в маленькую комнату на первом этаже, где на узкой кровати лежала больная. Я тихо прикрыла за собой дверь. Случайным шумом не только не хотелось привлекать внимание домочадцев, но и нарушать покой спящей Виолки, которая оказалась старше, чем я думала. Долго всматриваться в неё я не собиралась. Но вид бледной, даже посеревшей кожи, делавшей лицо каким-то высохшим, заставил невольно замереть. В страшных нелицеприятных вещах есть что-то гипнотическое. А зрелище больной Виолки точно было не из приятных.
Заставив себя пошевелиться, я более не стала терять время и посмотрела на юную девушку на энергетическом уровне. И осознала сразу две вещи: передо мной снова оказался эллан, и теперь становилось понятно, почему Виолке так поплохело, а младшая Ингра лишь почувствовала слабость. У Виолки обмен энергии с окружающим миром был больше, её связывало больше золотистых нитей. Поэтому разрыв на неё повлиял быстрее и сильнее. Зана сказала, что Виолка заболела неделю назад и уже приблизилась к такому тяжёлому состоянию.
Кончик разрыва рассекал область, где должна была находиться стена. Вокруг него обрывками висели нити энергии. Тело Виолки являлось замкнутой системой, и внутри я ничего не видела, но предполагала, что там примерно так же, как вокруг неё.