– Что это?
Странник щелкнул по сверкающей поверхности, и она зазвенела.
– Это золото, Имро. – Он протянул чашу Колю. – Возьми и положи в свой мешок.
– Ты отдаешь ее нам? Совсем?
– Дай договорить. Как придете в Вильман, сразу идите в гетто – вам покажут. Там найдете лавку ростовщика Менассе – не спутайте! Никто другой во всем городе эту чашу у вас не купит, сразу скажут – краденая. А Менассе даст вам столько денег, что на всю жизнь хватит.
– А вдруг и он…
– Сошлитесь на меня. – Он задумался на мгновение. – Скажете: «От одного рыжего странника». Он поймет. О деньгах никому не рассказывайте – облапошат. Одни в Арвен не ходите – ограбят. Примкните к каким-нибудь паломникам – их много идет по этой дороге.
– А ты, ты сам…
– Совсем забыл. Отдай меч, Имро, с ним тебя сразу схватит стража.
– Но, может быть, нам лучше…
– Нет, ребята. Там, куда я пойду, вам будет плохо.
Они стояли молча, видно, ждали еще каких-то слов. Коль обеими руками прижимал к груди завязанную в узел чашу. Имро хмурился – «Как же так? Шли вместе и вдруг…» Но Странник сказал только:
– Поторопитесь, парни, к ночи городские ворота закрываются.
Закончив свое напутствие, он долго стоял у дороги, ожидая, когда они уйдут подальше. Вовсе ни к чему им видеть, в какую сторону направится отсюда Странник. Для них же лучше. А они все оглядывались на неподвижную фигуру с котомкой за плечами и с мечом в руках, пока не исчезли за холмом. Будут ли они впоследствии благословлять или проклинать человека, так изменившего их жизнь? Все равно. Он знал, что больше никогда их не увидит.
Хороший город Вильман, но делать там нечего. Он обойдет его с запада, чтобы попасть в расположенную в предгорьях крепость Монтенар. Там условлена встреча с Вельфом. «Ты вор?» – вспомнил он. Вспомнил и свой ответ. А что еще он мог им сказать? Что он на королевской службе? Так они сразу стали бы просить взять их с собой. А возьми он их, Вельф без разговоров погнал бы их на войну, это как пить дать. А какие из них вояки, когда они спят и видят свой Щучий Нос! Не всем же воевать, кому-то надо и работать. Одни родятся воинами, другие – рыбаками… третьи – Странниками….
Выйдя на равнину, он, пробираясь через деревни, узнал, что Вельф с армией в Монтенар еще не возвращался. Конечно, можно было повернуть и двинуться ему навстречу, но тут подала голос Адриана, совсем было позабытая в последние месяцы и появлявшаяся всегда, когда насущная необходимость в Страннике исчезала. Подлинная натура, которой опасности мешали быть собой? Если б это было так просто! Она была Странником не в меньшей степени, чем Адрианой, он имел такие же права на существование, поэтому от него так трудно было избавиться. Но уж так повелось – с легким сердцем уходя ради очередного опасного задания, выполнив его, она тяжело и неохотно возвращалась. Объяснить причины этого было невозможно. Адриана же твердила свое: «Ну куда ты торопишься, куда? Думаешь, Вельф даст тебе хоть день передышки? Как же! Тут же развернет – и все сначала!» Откуда ж такая злость, перебивала она себя, разве он сам отдыхает когда-нибудь?! А с тебя спрашивает много, потому что ты его друг. А допускать превращение службы в дружбу было нельзя – тут Адриана и Странник были солидарны. Это обстоятельство и оказалось решающим. Адриане хотелось как можно надольше отдалить встречу с Вельфом. К тому же в самом деле нужно было немного передохнуть.
Золотая чаша, лежащая в котомке, била по спине. Меч Адриана бросила в реку, это было не ее оружие, не по ее руке, не то что кинжал, да и затупился он порядком после ловли рыбы… Она шла в том же направлении – к Монтенару, но примерно в дне пути от города свернула с дороги и вскоре достигла правого, покатого склона горы Волчья Голова. Гора эта почти сплошь покрыта негустым кудрявым лесом, и только на самом верху громоздятся голые камни. Под камнями уходит в глубь земли пещера, узкий лаз в которую почти незаметен даже вблизи. Пещера довольно низка, в ней нельзя выпрямиться в полный рост, посреди нее бьет из земли ручей и через несколько шагов вновь уходит в землю, образуя круглую яму. Дальше пещера вновь сужается, своды ее опускаются, и пещера превращается в нору, в которую только на брюхе и можно проползти. Это и сделала Адриана, как только проникла в пещеру, волоча развязанную котомку. Разрыла землю, сперва кинжалом, потом руками, когда земля пошла влажная. Там, закопанные под одной ей известным камнем, лежали: завернутый в холстину глиняный горшок, полный золотых и серебряных монет, чеканный крест с цепью и шлем с серебряной насечкой. Туда же Адриана опустила украденную в замке чашу и вновь засыпала тайник. Были еще и другие тайники, был и Менассе, за которым известны кое-какие дела и который будет молчать… Потому что Странник-то и вправду был бессребреником, но Адриана уходить в отставку, когда все кончится, с одними лишь унаследованными от Странника шрамами и лихорадкой не желала. Когда все кончится. Когда все кончится… Но когда же, когда?
Вновь вылезла на вольный воздух и, морщась, смотрела на заходящее солнце. «Господи боже, почему так – чтоб вновь обрести свободу, нужно обязательно вернуться в рабство? Если б не возвращаться! А нельзя. Странник себе не принадлежит. Странником я отдала себя в кабалу королевству. И убить его нельзя. Ведь это же я – Странник, ведь это значит убить себя. И хватит. Решила отдыхать – отдыхай».
Дни стали прохладней – чувствовалось приближение осени. По ночам дважды шел дождь. Лежа в своей норе, она просыпалась от непрерывного шелеста и потрескивания, открывала глаза. Дождь не успокаивал ее, а настораживал – он мог загнать в пещеру случайного путника, ведь о пещере могли знать пастухи и охотники. Но все обходилось.
Она выстирала в ручье свою одежду, мылась сама, впервые после купания в крепостном рву. Здесь, правда, нельзя было плавать, зато никто тебя не увидит. Несмотря на то, что вода была просто ледяная, купалась она подолгу, испытывая после этого удивительный прилив сил. Часами сидя в земляной яме, она разглядывала свое обнаженное тело – выступающие ребра, переплетения мускулов под плотной кожей. Стало бы оно другим, если б ее жизнь сложилась по-иному? Наверное, стало. И злой, въедливый голос тут же спрашивал – а могло бы быть все по-иному? Осадил бы твой город не орден, а Вельф Аскел со своей конницей, и послали бы тебя за помощью к комтуру Визе, и служила бы ты теперь не королю, а ордену… Что, нет? Ни за что? Так в тебе ли самой причины этого или в человеке, которому ты служишь? И обрывала – молчи, дура! Я действую из высших побуждений, ради пользы государства… И вообще, это не твоего ума дело.