Правило жизни. Четки памяти. Красноречивое молчание. Пауза. Галац. В Яссы
Природа и человек. Лучшие минуты жизни. Взгляд на Яссы. Копо. Москаль и молдаванка. Математическая истина. Путевые правила. Улица-маре [335]. Жестокое внимание и насильственное убеждение. Чемодан. Человек-грек капитан Микулай. Гулянье в Яссах: дупа-обычулуй [336]
Превращение Любви во Вселенную, а Вселенной в Любовь. Эней и Лавиния. Сердечные полюсы. Кого я видел. Остров любви. Нубия. Москва
День ХХХІ
Γ τό μέγα εν, άλλά τό έό μέγα [337]
(На берегах Фригии [338] Аполлон в рубище таскает на носилках камни для построения Трои [339].)
Поденщик
Источник света и лучей!
Аполлон
Скажи мне попросту: изгнанник! [340]
Поденщик
Светлейшей ясности твоей
Представиться желает странник!
Аполлон
Теперь некстати эта честь!
Где он?
(Странник входит, в пестром переплете, обремененный типографическими ошибками [341].)
Странник
Всепресветлейший…
Аполлон
Лесть! Прошу обыкновенным слогом!…
Странник
Я – я…
Аполлон
Ты – ты? Довольно, с богом!
(Странник выходит в свет.)
Ah! ah! (il rit) [342]
Все встречные хотели знать цель его, спрашивали: куда идешь? Посмотрите, отвечал он, на этого мотылька, который летит по одной со мной дороге.
В пространной пристани Трои, нагрузив корабль (сделанный, как уже было выше сказано, из зеркала) всем невещественным, я невольно должен был подумать также и о невещественном балласте, столь необходимом для тяжести и равновесия. Всякий может понять, что я говорю про пустословие, балласт умственный; и потому, без дальнейших объяснений, я отправляюсь в Архипелаг.
Подобно мне, несомому по волнам Геллеспонта, в которых некогда отсвечивалась Ида [343] и ее подножие, украшенное паросским мрамором и садами Трои, мысли мои несутся по пучине памяти.
В ней отражается бывшее; чертоги Приама [344], высокие стены и башни, огромные храмы и тот певец, который родился в Смирне, в Родосе, в Колофоне, в Саламине, в Хиосе и в Афинах [345]; и его песни о славе Ахилла и Одиссея, и его Батрахомиомахия [346], и его Гимн Церере, погибавший в неизвестности в продолжение 2760 лет и, к счастию, отысканный в конце прошедшего столетия Христианом-Фридрихом Маттеем [347]в Патриаршей ризнице в Москве.
Continova, s. f. – continuation [348]
Так! все прошедшее отсветилось в памяти моей!
Вот, близ мыса Сигейского, на могиле славной Трои, светятся степы Александрии. И опи исчезли! – Вот на могиле Александрии, орошаемой Скамандром, чернеют хижины Бунар-баши. И они исчезнут! Инш-Алла! (будь воля божия!).
Как Солиман, сын Оркана [349], перед походом в Херсонис Фракийский взошел на груду камней, бренных останков Трои, подивился на них и отправился далее, покорять Галлиполи [350], так и я, насмотревшись на развалины истинного просвещения, отправляюсь с моим караваном в дальнейший путь по земному шару.
Маре Калабалык! [351]
Счастлив тот, кого судьба отклонила от бурь морских, сердечных, житейских и от всех родов бурь, сопровождаемых громом, молниею, вихрями, словами, угрозами и ударами.
Пробираясь между попутными и противными ветрами во время поднимавшихся со всех сторон туч, я причалил к берегу, оглянулся на море. Какая картина! Представьте себе море синее, белое, красное или черное, все равно. Вот туча помрачает горизонт и предвещает близкую бурю. Вот раздаются уже громовые удары, молнии рассекают воздух. Вдали корабль – жертва бездны! Ветры сорвали с него паруса, снасти лопнули, молния ударила в мачту, мачта разлетелась вдребезги, огонь коснулся до порохового запаса, корабль взорван. Смотрите на огненную тучу! Вот рог изобилия, из которого сыплются в море люди, бочки, камни, бревны, золото, пушки, ядры и все, все, кроме нескольких сот пуд губительного состава, изобретенного Шварцем [352]. Он повис на воздухе. Где ж прежняя тяжесть его?
339
Аполлон вместе с Посейдоном служил царю Трои Лаомедонту. Боги обнесли Трою неприступными стенами.
343
345
Перечисляются города, приписывавшие себе честь быть родиной Гомера. Семь городов претендовали на эту славу; Вельтман не назвал Аргоса.
346
Древнегреческий комический эпос, являющийся пародией на «Илиаду». В нем описывается война мышей и лягушек. Автор не установлен. Плутарх приписывал эпос Пигрету. Во всяком случае, нет оснований относить «Ватрахомиомахию» к сочинениям Гомера.
347