— Ребенок тот умер, — тихо ответил Маломальский.
— Н-да… — покачал головой старый сталкер. — Жаль… И Вере опять не повезло. Какая-то черная полоса на станции нашей. Группа Лося еще…
Сергей вдруг резко поднялся и взглянул на книгу в руках старика.
— В метро никто не спасся, говоришь? — Он покачал головой. — Сейчас на поверхности день. Группа Лося скорее всего пережидает этот день в каком-нибудь подвале. Ночью вернутся. Как и я… — Сталкер посмотрел на юродивого.
Тот сидел на полу, обняв свои колени и уперевшись в них подбородком, и не мигая наблюдал за сталкером.
— Слушай, Казимир. Не в службу… Присмотри за ним пока. У меня тут дело срочное…
— Ладно, давай. — Старик недоуменно пожал плечами, совершенно не понимая метаний своего бывшего подопечного.
* * *У станционного госпиталя уже выставили оцепление. Бойкая торговля поутихла, многие жители станции разошлись по своим жилищам. Иные с любопытством наблюдали за тем, что происходило у госпиталя, однако близко не подходили, зная: если уж служба внутренней безопасности ставит оцепление, то соваться не следует. В лучшем случае матерно пошлют, а то и подцепишь еще чего.
Сергею не надо было предъявлять свой сталкерский жетон — его тут все знали в лицо, особенно люди из внутренней безопасности. Маломальский подошел к группе высших станционных чинов, среди которых также находился и полномочный представитель правительства Ганзы.
Сергей пожал руки двум бойцам из оцепления и, найдя взглядом пожилого низкорослого, с большим животом и плешью мужчину — вице-мэра станции Шумакова, направился к нему.
— Игоревич, здорово!
— Привет, Сергей! — кивнул тот. — Ну, ты просто человек-катастрофа. То живым не вернулся, то вернулся, когда мы тебя хоронить начали, теперь вот труп нашел…
— Что-нибудь выяснили? — спросил Маломальский.
— Да ну, брось. Только начали разбираться.
— А Веру нашли? Что с Верой?
— Парни с внутреннего кордона говорят, что они ее еще часов пять назад видели в туннеле. Она в сторону Серпуховской шла.
— А почему не остановили?
— Так зачем? Кто ж знать мог? Мы же с Серпуховской одна Ганза. А граждане Ганзы по линии могут передвигаться свободно, это, брат, их неотъемлемое право. Да и туннель тот безопасный, по нему и поодиночке ходят.
— Да знаю я! — Сергей раздосадованно почесал затылок.
— Ты что же думаешь, Вера убила этого малыша?
— Мне-то откуда… Погоди… А что, его точно убили?
— Ну, он же в крови весь.
— А что врачи говорят?
— Осмотр еще не окончен. Ждем.
Сергей вдруг поймал себя на мысли, что ему обязательно надо заняться этим делом. Мысль эта становилась все настойчивее. Жалко ему было этого заморыша. Но разбираться в деле придется, конечно, не из-за него. Из-за Веры. Мы в ответе за тех…
Из деревянной двери вышел облаченный в старый белый халат доктор Качуринец. Он стянул с себя маску, снял очки, потер стекла о халат и снова водрузил на морщинистое лицо. Оглядевшись, кивнул Сергею.
— Непонятно. Такое ощущение, что ребенку пробили длинным шилом носовые пазухи и оба уха.
— Что за садизм?!
— Не знаю, но меня смущают травмы ушных полостей. Мне кажется, хотя я на сто процентов, конечно, не уверен… Короче, похоже на то, что пробиты уши у него не снаружи, а изнутри.
Все в недоумении уставились на доктора.
— Это как? — часто заморгал крохотными глазами Шумаков.
— Да если бы я знал, как, — развел руками Качуринец. — Могу только предположить, что у ребенка в голове была аномальная злокачественная опухоль. Она быстро росла, давление в черепной коробке увеличивалось. Ясно одно, малыш перед смертью испытал жуткие страдания.
— А что, такие опухоли бывают? — поинтересовался Сергей. — Чтобы за день?
Доктор усмехнулся:
— Да чего только не бывает в последние двадцать лет! Вот ты, сталкер, скажи, горгоны и вичухи бывают?
— Ну, спрашиваешь…
— Подождите, а это не опасно с эпидемиологической точки зрения? — спросил нахмурившийся полномочный представитель Петухов.
— Я пока не знаю, должен еще повозиться. Но настоятельно рекомендую закрыть станцию на карантин.
— Начальника внутренней безопасности сюда! — крикнул Шумаков ближайшему бойцу оцепления.
«Только этого мне не хватало», — подумал Сергей.
— Закрывайте, конечно. Но мне срочно надо уйти со станции, — добавил он вслух.
— Бумажник, да ты в своем уме? — удивился Петухов. — Тебе говорят — карантин! Мы теперь даже челноков не выпустим, до поры до времени.
— А когда пайки у них кончатся, кормить будешь из своего кармана? — усмехнулся Сергей.