Вскоре мое терпение было вознаграждено, еще одним трупом. В итоге их осталось четверо. Все это время, пока занимался отстрелом бандитов, Я находился в каком то трансе, воспринимая их, скорее как цели в тире, нежели как людей. Оставшаяся четверка продолжала пьянку, не собираясь никуда расходиться, между тем темнело, и я решил рискнуть. Переведя автомат на стрельбу очередями, и сосредоточившись, я несколько раз провел маркером по целям, запоминая, как буду вести стрельбу, и дал очередь. У меня почти получилось. Автоматная очередь, перечеркнула сидящих спиной ко мне бандитов, и сразила троих из них наповал. Но не всегда, к сожалению бывает, так как планируешь. Один из них за мгновенье до выстрела нагнулся и пуля, предназначенная ему, прошла мимо. Боевик был достаточно опытен, потому после моей очереди не поднялся, но наоборот постарался вжаться в землю, прикрываясь трупами.
Между тем быстро темнело. Я понял, что если я не покончу с ним в ближайшее время, то ситуация может измениться в худшую для меня сторону. Не теряя из виду место, где я завалил последних бандитов, я отполз, пятясь, к ближайшему дереву, и аккуратно, тщательно скрываясь, встал за ним. Теперь я видел полянку гораздо лучше. Тщательно рассмотрев трупы лежащие у костра, попытался определить, кто же из них еще жив? Двое отпали сразу. Я прекрасно видел перечеркнутые очередью, и окрашенные кровью трупы. Остались двое. Что бы ни рисковать, навел маркером на одного из них, и дал небольшую очередь. На третьем выстреле очередь захлебнулась, по неопытности я выпустил все патроны из рожка. Быстро выщелкнув пустой магазин, я вставил новый и передернул затвор. Но оставшийся бандит, видимо понял, что у меня что то пошло не так, и вскочив на колено, выпустил в мою сторону заряд картечи сразу из двух стволов. Адская боль пронзила всю левую руку, казалось, что она горит огнем, от боли, я чуть не потерял сознание. Я упал на колено, и с огромным усилием, превозмогая боль, дал очередь в сторону стрелявшего в меня бандита. Время, как бы замедлилось, и я отчетливо видел фонтанчики крови в местах попадания пуль на его груди. После чего, потерял сознание.
Я очнулся под утро. Левая рука онемела, и малейшее прикосновение к ней вызывало тупую боль. С трудом, поднявшись на ноги, и закинув на плечо винтовку, я подобрал упавший вчера рожок и, шатаясь, от потери крови и усталости побрел на место вчерашнего боя. Рана на левой руке, причиняла мне сильнейшую боль, при малейшем движении. Тем не менее, я решил закончить с этим, а после заняться собой. В живых не осталось никого. Дойдя до грузовиков, и видя, что в живых не осталось никого из банды, я уже собирался возвращаться к своей стоянке, как услышал тихие стоны и всхлипы, неподалеку от себя. Достав из кобуры револьвер и с трудом взведя курок, подошел к грузовику, из которого были слышны звуки. Распахнув дверь, что отозвалось болью в раненой руке, я направил оружие в кабину грузовика, и увидел, заплаканную, грубо связанную девочку, в рваном платье, с испугом глядевшую на меня.
- Ты то откуда взялась? - спросил я.
Девочка молча отшатнулась, вскрикнув. Спрятав револьвер в кобуру, я достал нож, чем испугал ее еще больше.
- Да не бойся ты! Давай веревки сниму. Некого больше бояться.
Девочка не двигалась, продолжая всхлипывать. Положив нож на пол кабины, схватил девочку за руку, при этом, сильно поморщившись от боли, задев раненую руку, и притянул ее поближе к себе.
- Да не дергайся ты, а то порежу, еще.
И начал перепиливать туго связанные веревки на руках.
- И не бойся, ты. Нет больше твоих обидчиков!
- Ты, врешь! Ты из их банды! - вскрикнула она.
- Не хочешь, не верь, дело твое. Все, что мог, я сделал, и не собираюсь тебя уговаривать.
- Я не верю, тебе!
- Не верь! Я и так еле стою, после вчерашнего, боя. Ранили меня.
Наконец веревки опали, и девочка стала тереть занемевшие руки.
- Если хочешь, пойдем со мной! - предложил я.
- Нет!
- Как пожелаешь, может тебе больше, нравится среди мертвых?! Я не буду уговаривать.
Развернувшись, я вышел с поляны на дорогу и побрел в сторону своей стоянки.
Дойдя до своей машины, в первую очередь я решил поесть. Я потерял, как мне думалось, много крови и поэтому нужно было восстановить силы. Ведь мне еще предстояло, удалять из ран картечь, и я боялся, что могу не вынести этого от слабости. Тем более все, что я об этом знал, было вычитано мною из художественной литературы. Никакого другого опыта лечения подобных ранений я не имел. И потом в книгах, что я прочел рассказывалось, что операцию, по извлечению пуль или осколков, обычно делал кто-то раненому, пусть даже под его руководством, мне же придется делать ее самому себе, причем никакого обезболивающего, у меня не было, разве что спирт. "Но, если я выпью его, кто тогда займется пьяным мною?!" - подумал я.
Основательно перекусив, я достал аптечку, приготовил воды, слив ее из котла, спирт для обработки раны, и приступил к операции.
Отделив острым ножом, рукав от рубахи на раненой руке, и обильно смачивая ее водой, я стал потихоньку отделять окровавленную ткань от ран. В это время, ко мне подошла спасенная девочка и, не говоря ни слова, принялась помогать мне. Очистив раны, от грязи и вынув из одной из них торчащий осколок, промыв их спиртом, девочка вопросительно посмотрела на меня.
- Сможешь зашить? - спросил я
Она кивнула головой и, вдев смоченную спиртом шелковую нить, из аптечки, в обычную иглу, ушила мне рану, стягивая ее края своими пальчиками. После чего, перебинтовала мне руку. Все это время я сидел, с трудом сдерживая стоны и скрипя зубами от боли.
- Спасибо тебе! - сказал я, когда все закончилось.
Девочка, молча кивнула и, поднявшись, пошла прочь.
- Постой! Куда ты? - крикнул я ей и подбежал к ней.
Девочка закрыла лицо руками и, зарыдала.
Теперь мы были вдвоем. Когда боль от раны немного утихла, мы похоронив близких, Лии, так звали девочку, людей, тронулись в путь. Вначале, забившись в уголок, Лия, ушла в себя, переживая за смерть бабушки и деда, с которыми она ехала на ярмарку в ближайший городок. Пытаясь разговорить ее, что бы отвлечь от мрачных мыслей, я задавал ей вопросы, на которые она односложно отвечала. Видя это, я начал рассказывать ей о себе, о своем путешествии. Понемногу, девочка приходила в себя и, даже однажды улыбнулась.
К вечеру, я решил остановиться на ночлег. Когда я сказал ей это, Лия, в испуге забилась в уголок, огромными глазами взглянув на меня. Как мог, успокоив ее, я проехал поглубже в лес, что бы машину не было видно с дороги и, остановившись, вышел из машины. Не разжигая костер, я открыл топку и подогрел вчерашний обед. После чего, расстелив покрывало, позвал девочку ужинать. Лия аккуратно присела на край покрывала, и все еще с опаской, стала есть. Поев, я убрал посуду, и стал готовиться ко сну. Лия отошла в сторону и настороженно наблюдала за мной. Достав и расстелив еще одно одеяло, на сложенных в салоне вещах, я достал плед и свернув его перегородил салон локомобиля, подвесив на крючки. После чего позвал попутчицу и предложил ей место за импровизированной перегородкой.
- А, ты где? - спросила она.
- На переднем сиденье, я часто тут сплю, так что не беспокойся.
- Отвернись - сказала она и, смущаясь, залезла на свое ложе.
Спустя некоторое время мы уснули.
Едва взошло солнце, я проснулся. Вспомнив, что рядом еще спит освобожденная девочка, я осторожно, стараясь не раскачивать локомобиль, вылез на полянку, и принялся за хозяйство. Первым делом, спилив стоящий недалеко сухой ствол, я заготовил из него дров, и разжег небольшой костер. Подвесив на него котелок с водой, взялся проверять все ли в порядке с котлом двигателем. Действовать одной рукой было не слишком удобно, но я справлялся. Закинув в закипевшую воду кусок прожаренной утки, я достал винтовку и, разобрав ее, приступил к чистке механизма. Чуть позже засыпав крупу и изредка помешивая, продолжил возиться с оружием. Увлекшись, я не заметил, как подошла Лия.