Стук… раз… два… Я как будто вновь открываю глаза, предо мной река, и сердце неистово бьётся.
– Как я здесь очутился? — вопросил я себя, переводя дыхание.
Моё внимание привлёк свёрток; открыв его, я обнаружил там немного еды и, словно обезумевший, набросился на пищу.
Не помню… вернее, не знаю, сколько я пробыл в плену и когда в последний раз ел, но этот кусок хлеба для меня казался вкуснее, чем любая еда, которую я когда-либо пробовал.
Тяжело вздохнув и привстав с колен, я направился к реке. Вода была холодная и бодрящая. Я окунул в неё голову, и ко мне быстро вернулись мысли и сознание.
– Нужно возвратиться в лагерь, — начал я говорить сам с собой. — Надеюсь, они ещё не ушли.
Медленно, еле переставляя ноги, я продолжил свой путь, силы были на исходе, но желание вернуться домой или, по крайней мере, выжить, тянуло меня вперёд через чащобу леса, который по мере движения редел и пропускал тусклые лучи.
Через несколько часов, когда солнце начало заходить, вдалеке я увидел блики чего-то металлического: лагерь был рядом. Спустя пару минут меня встретили сторожевые, и, уже без сил продолжать путь, я рухнул к ним на руки.
Как только меня принесли в лазарет, вокруг столпились врачи, которые начали осматривать меня и задавать гору вопросов. С чего такая забота? Но подошедший страж развеял мои мысли. Он сообщил, что мне нужно быть готовым к завтрашнему допросу.
– Так вот в чём дело… — тихо прошептал я, склоняя голову. Неужели меня представляют шпионом врага?
После осмотра я остался наедине со своими мыслями; хоть я и был рад мягкой подушке и горячей настойке, но допрос меня тревожил больше. Глядя в потолок шатра, я не заметил, как ко мне подсел врач и начал со мной говорить.
– Ты, наверно, думаешь о завтрашнем дне? Отвечу сразу, ты единственный живой, кто вернулся из той разведки в лесу, и сейчас ты у многих командоров и генералов вызываешь опасения, — недвусмысленно закончил врач.
– Вы нас бросили и мне говорите об опасениях, — резко ответил я ему. – На нас напали, убили всех…
– Тише, не горячись. Я не обвиняю тебя, просто рассказываю думы других, — спокойно отвечал он мне. – Меня зовут Джер, но это, конечно, тебе неинтересно и пока ты будешь под моим присмотром.
– Я… я не думал, что может произойти такое.
– Война всегда не такая, как её описывают или представляют, – ответил Джер.
– Для меня лишь деньги важны в этом, я всегда работал для удовольствия.
Врач вдруг разразился смехом.
– Ты не первый такой, много кто идёт за наживой.
Я взглянул на него с негодованием, будто он меня оскорбил и задел чувства. Джер был в старом потрёпанном халате, с запачканной кровью нашивкой главного врача. Он сидел, облокотившись на свой столик, и перебирал в руках игральные карты.
– На войну все ринулись как дети, кто-то ждёт здесь славы, кто-то, – взглянул на меня он, — ждёт гору золота за службу, а кто-то… а кто-то ищет опыта в своей профессии, – усмехнулся Джер.
– Может, ты и прав.
Я опустил голову на подушку и просто закрыл глаза, мне хотелось спать и ничего более.
Конфиденциальный разговор
– Итак, капитан Бэрн. Расскажите, что помните, — откашлявшись, начал разговор генерал.
Он поправил рукава, махнул рукой, и к нему тут же подошёл лакей и передал трубку, уже начинённую табаком.
– Меня выслали на разведку в лес, там мы нашли остатки армии союзников, но потом на нас напали… — тяжёлый ком резко застрял в горле, ибо смерть того задыхающегося разведчика так и стояла перед глазами. – Пытали…
Раскурив трубку, генерал сделал затяжку и, спокойно выдохнув, посмотрел на меня. Он явно хотел узнать всё, что там происходило, а я хотел лишь выяснить, видит ли он во мне шпиона или врага.
– Как вы бежали оттуда?
– Меня отпустили, точнее, без сознания вытащили в лес и там оставили…
Резко закашляв, генерал перевёл взгляд с края комнаты на меня; подняв бровь, он вопросительно посмотрел мне в глаза, так что мне стало не по себе. Мне хотелось отвернуться и не видеть его, но так я мог вызвать лишь подозрения.
– То есть вот так просто взяли и отпустили? — продолжал напирать генерал.
– Нет, они хотели что-то от меня, но я ничего не знал, они лишь просили передать, что грядёт восстановление старой империи, — пытаясь вспомнить события тех дней, отвечал я.