ГЛАВА 3
– И здесь деньги закончились, – так я прокомментировал вид своих вещей, выставленных за дверь съемной квартиры. – А я спать хочу!
Пустое пространство коридора никак не отреагировало на мое требование. Бессонная ночь и хмель путали мысли, но не настолько, чтобы не сообразить: здесь мне больше делать нечего. Куда идти, я тоже знал. Самые дешевые квартиры находились на самых дальних окраинах города. Осталось забрать вещи, и отправился на окраину, в ближайший район с названием Серая Пустошь.
Выйдя на остановке, некоторое время я просто стоял и смотрел. Помойка для человеческих отбросов. Это впечатление не смогло даже сгладить мое полупьяное состояние. Первым импульсом было желание сесть и уехать обратно. Куда угодно, только бы больше никогда не видеть всего этого. Но долго колебаться мне не дали, бросаемые на меня, взгляды обитателей здешних мест. Нехорошо так стали ко мне присматриваться, подобно собакам, изучающим забредшего на их территорию чужого пса, перед тем как броситься на него всей стаей. Пришедшая в голову подобная аналогия, буквально сорвала меня с места. Я шел, словно в прострации, не замечая облупившиеся стены домов, ни жалкие газоны с чахлой травой, забираясь все дальше вглубь района, пока усталость, жара и жажда не вернули меня в реальный мир. Остановился в тени деревьев. Огляделся. И тут же увидел, рядом с витриной магазина, прикрытой силовым щитом, находящуюся на стене ячейку автомата – информатора.
Переступив порог съемной квартиры, я содрогнулся. То, что предстало моим глазам, пахло даже не бедностью, а неприкрытой нищетой, а в воздухе стоял стойкий запах дезинфекции… и безнадежности. Бывший когда-то белым, а теперь посеревший с желтыми разводами пластик, облицовывавший стены, придавал квартире грязный, неряшливый вид. Таким же пластиком была покрыта крышка стола, только еще более грязным. Два стула. Кровать – полуавтомат в стенном шкафу. Стандартный набор одноразовой пластиковой посуды в стерильной упаковке. За тонкой стенкой – ширмой, судя по капающей воде, находился туалет с душем. Мысль, что вот это будет моим домом на неопределенно долгое время, оказалась слишком сильным ударом для моих иллюзий, которыми время от времени я еще тешил себя. Деревянными, негнущимися ногами заставил дойти себя до стула. Сел. Некоторое время тупо оглядывался по сторонам, пока тоска не сменилась жалостью к себе. Слезы хлынули сами, неожиданно. Я заплакал громко, с надрывом, уронив голову на лежащие на столе руки, как не плакал с самого детства. Мысли шли черные и тяжелые, как грозовые тучи, пока сон не поглотил их вместе со мной.
Проснулся поздним утром, я почувствовал себя не в пример лучше, чем прошлым вечером. Вчерашнее отчаяние ушло, уступив место вере в свою звезду. Молодой, здоровый, умный, так неужели я не найду свое место под солнцем?! Проверил банковскую карточку – тридцать семь кредитов, и это притом, что вчера я уплатил за квартиру на неделю вперед. Это были плюсы, пусть жалкие, но они были. Неделю я мог просуществовать на эти деньги. 'А теперь хватит хандрить и вперед – на поиски работы!'.
Четыре дня подряд, по пять-шесть часов в день, я оббивал пороги маленьких фирм и контор как в своем, так и в соседних районах, пока не понял, что все бесполезно. Со мной вели разговор только до момента, пока на сканере не возникала надпись 'уволен с работы в связи с профессиональной непригодностью'. Каждый раз, выходя на улицу после подобной беседы, я почти физически чувствовал, как истончается, уходит надежда на лучший исход. И каждый раз мне чертовски хотелось напиться до бесчувствия, но даже этого я не мог себе позволить. Моих денег едва – едва хватало на еду. Если дни были еще как-то заполнены поисками работы, разговорами с людьми, то вечера стали для меня проклятием. Их пустота оставляла слишком много свободного времени, которое ничем нельзя было заполнить, кроме как мыслями и воспоминаниями, что для меня было хуже пытки. Таким же обещал быть вечер пятницы. Я уже был готов к самоистязанию, как неожиданно прозвенел дверной звонок. Подскочив к двери, с немалым удивлением, я увидел на пороге своей квартиры одного из своих многочисленных соседей. С этим грязным, обрюзгшим, вечно пьяным человечком я уже несколько раз сталкивался в коридоре нашего квартирного блока. Бросив на меня мутный взгляд, он ни слова не говоря, шагнул через порог. Захлопнув дверь, я развернулся, следя за его дальнейшими действиями. А тот уже поставив бутылку, садился за стол. В другой ситуации он бы уже открывал двери лбом, но только не в данный момент. Сейчас я был согласен на любое общество, лишь бы не оставаться наедине со своими мыслями. Достав стаканчики, я сел напротив незваного гостя. Тот не стал терять времени на церемонии. Разлив водку, он тут же кинул свою порцию в рот. Я последовал его примеру. Он снова разлил. Снова выпили. Только я открыл рот, чтобы узнать, что привело его ко мне, как он опередил меня, заговорив сам. Первые несколько минут я пытался понять, о чем он говорит, пока не понял, что гость пьян настолько, что просто продолжает ранее начатый рассказ о своей бывшей жизни. Речь местами была невнятной, местами переходила в сплошной мат, но я слушал его, не перебивая, пока он вдруг не замолк на полуслове. Словно завод кончился. Проведя несколько раз мутными глазами по мне, вдруг неожиданно спросил, а кто я такой. Воспользовавшись моментом, размякший под воздействием спиртного, я в свою очередь принялся выплескивать ему свою душу. Первое время слушал меня, не перебивая, и только когда мой рассказ дошел до середины, стукнул кулаком по столу. Я удивленно замолк, после чего он резко бросил: – Кого ты из себя строишь?! Боишься замараться?! Придурок! Ты и так в дерьме по уши!
Пока я пытался понять, что он хотел этим сказать, он снова пустился в длинные и нудные рассуждения, но теперь уже на тему: 'как хорошо быть безработным'. Этот вариант я уже рассматривал, правда, вскользь, не думая всерьез, что когда-нибудь им придется воспользоваться. Статус безработного был самой низшей социальной ступенью в нашем обществе. Принять его, значит поставить крест, как на своем будущем, так и на своей личности.
Сосед давно уже ушел, а я все еще сидел за столом и думал, как жить дальше. Я знал, что если стану в ряды безработных, у меня будет работа, социальная бесплатная кормежка, скидка на оплату квартиры, но… взамен всего этого у меня заберут будущее. У безработных его нет. Ведь будущее подразумевает карьеру, уважение, место в обществе, хорошую зарплату, а главное детей, которым было бы не стыдно за своего отца. А что у безработного? Ничего, кроме его жалкой социальной пайки. Что делать? Уехать домой? Да, там у меня будет дом и работа. Но как пережить косые взгляды, ядовитые насмешки за спиной и прямые издевки. Хорошо, если подобное коснется только меня… Черта с два! Достанется и моим родителям! По полной программе! А ведь они не просто работяги, а уважаемые люди, входящие в городскую верхушку. Отец входит в состав городского административного Совета. И чтобы за их спинами хихикали и перешептывались…. Нет! Они сделали для меня столько много, а я…. Все что угодно, только не это! Тогда остается… Мысль стать безработным, становилась все менее противной, я постепенно сживался с ней, так же как привыкал к своему полуголодному состоянию. Загнанный в тупик безденежьем и подобными мыслями, в понедельник я все же сделал еще одну попытку устроиться на работу, но уже в час дня сидел в приемной местного отделения регистрации безработных. На проверку моих данных и регистрацию ушло два часа.