Дон Гильермо Уолкер думал, что скопление огней, над которыми он только что пролетел, это, наверное, Метона. Но поскольку его астронавигационное мастерство не превышало актерских способностей, не реализуемых им с тех времен, когда он играл в Европе шекспировские роли, то с таким же успехом он мог находиться и над полуостровом Сапата или над Лa Либертад, и что тогда? Может быть, это к лучшему. Если он пролетит мимо, тогда наверняка избежит пыток.
Его борода и щеки были орошены обильным потом.
«Надо было побриться, — думал Гильермо, — если меня сцапают, то эти живодеры, увидев такую бороду, сразу определят в последователи Фиделя Кастро. Причислят к коммунистам, а удостоверение крайне правой политической партии имени Джона Берча, которое я всегда ношу во внутреннем кармане, возле сердца, объявят поддельным».
— А, чтоб тебя черти взяли, из-за тебя и вляпался в это дело! Ты, жиголо в черных плавках, ты, мужеподобная девка! — крикнул дон Гильермо затуманенному оранжевому месяцу.
Трансатлантическое судно «Принц Чарльз» и яхта Лонера «Стойкая» продолжали плыть в противоположном направлении по темным водам Атлантики. Большинство пассажиров океанского колосса уже отправились спать — одни окунулись в мягкие перины, другие — в объятия любовниц, и только капитан Ситвайз нес вахту на мостике. Он чувствовал странное беспокойства Капитан пытался утешить себя, что это все из-за тех бразильских фашистов, что оккупировали его судно. Эта новая банда смутьянов вела себя совершенно безобразным образом — они словно постоянно подогревали себя алкоголем и наркотиками.
Вольф Лонер мягко покачивался на морских волнах, и полуторакилометровый слой соленой воды служил ему отличной мягкой подушкой. Густой туман, в восточный край которого только что вошла яхта «Стойкая», оказался необычайно обширным — полосы его тянулись от Эдмонтона до Большого Невольничьего Озера, и от Бостона на севере до Гудзонова пролива.
Салли позволила Джейку новые ласки в темном закоулке Салона Ужаса.
— Ты мнешь мне юбку, дурачок, — сделала она ему замечание. — Как ты думаешь, для чего на юбке сзади разрез?
— Трусики у тебя тоже на магнитных защелках? — хрипло поинтересовался парень.
— Нет. У них тоже есть особые свойства. Будь внимательнее и, ради бога, только не говори, что ягодицы у меня круглые, как буханка хлеба, который пекла твоя мамаша. Все это закончится тем, что дорогу закроют, прежде чем мы увидим затмение.
— Сал, ты еще никогда так не интересовалась астрономией, а эта высокогорная железная дорога нам вовсе не нужна для полного счастья. У тебя же есть ключи от квартиры Хассельтайна, и она пустая. Я никогда там еще не был. Если небоскреб для тебя слишком низок.
— Что мне твои небоскребы! Я хочу на высокогорную железную дорогу! — закричала девушка. — Перестань, я тебе говорю!
Она вырвалась и побежала к рекламе, изображающей трехметрового воина с Сатурна, который направлял на нее ствол пистолета полуметрового калибра — из ствола вырывался голубой искрящийся огонь.
Аса Голкомб, немного запыхавшийся, вскарабкался все же на вершину небольшого плоскогорья на запад от Гор Суеверий в Аризоне. Именно в этот момент у него лопнула стенка аорты, и кровь начала сочиться в грудную клетку. Он не чувствовал пока боли, только слабость и тоскливое ощущение неотвратимой беды. Он осторожно прилег на плоскую скалу, все еще источавшую в пространство тепло жаркого дня.
Это не застало врасплох и не испугало его. Он знал, что слабость или пройдет, или будет нарастать. Он хорошо знал, что такой марш на гору в поисках хорошего места, с которого он мог наблюдать за затмением, опасен для его здоровья. Ведь уже семьдесят лет тому назад мать предостерегала его от путешествий в горах в одиночку, особенно опасных для того, у кого аорта тонкая, словно папиросная бумага. Но Аса всегда был готов многим рискнуть, чтобы в одиночку отправиться в горы и наблюдать за небом.
Какое-то время он с сожалением смотрел на огни поселка, потом отвел взгляд и посмотрел в небо. Пожалуй, он уже в пятидесятый раз видел затмение Луны, но сегодня, в своем темном одеянии, она показалась ему прекраснее, чем когда-либо. Она напоминала ему плод граната, который Персефона сорвала в саду мертвых. Слабость не проходила…
Глава 4