Я согласно закивал; стримеры-провидцы, способные подглядеть и выложить в Интернет наблюдения за Аркаимом, привели к резкому скачку популярности научных трудов. Правда, конкретно нашей лаборатории это не касалось: участники секретной лаборатории номер девять, или, как её чаще называли, «Буратино» были невидимками, защищёнными заклинанием королев Китежградского двора фей, сводящим весь интерес к заколдованной теме до нуля. Наши заслуги не всегда замечали даже коллеги, но это щедро компенсировалось повышенным жалованием и обещанием однажды рассекретить работу лаборатории.
Какое-то время Акелла невозмутимо листал принесённые мной бумаги; я сидел рядом, ждал, когда начальник просмотрит детали отчёта по обращённому. Не выдержал неловкой тишины, пролепетал, будто про себя:
– Он не настолько опасен…
– Раньше таких оборотней отпускали в лес, либо уничтожали, как бешеных зверей. Как понимаешь, сейчас это не решение. К тому же… – Акелла красноречиво постучал ногтем о папку, – установлено, что он обладает даром к инициации. Шестнадцать процентов, что Фёдор Мстиславович спровоцирует успешную инициацию, не убив и не лишив разума укушенного. Я этого допустить не могу. Слишком долго мы жили с ярлыком монстров, чтобы снова к этому вернуться.
– Я помогу вам, обещаю!
В звенящей тишине было слышно, как метель стучится снежными хлопьями в окна. Акелла взял в руки пустой стакан, потянулся к графину с водой, но передумал. Снова красноречиво всмотрелся мне в глаза и приподнял бровь: «Как?». Я понял, что придётся применить силу в присутствии начальника, возможно вызвав ещё десятки вопросов без ответа.
Подойдя к столу, я взял чистый листок бумаги, потянулся к чёрной гелевой ручке; передумал, взял яркий оранжевый маркер. Невозмутимый Акелла с интересом наблюдал за мной, но в процесс не вмешивался. А я выдохнул: любое воззвание к внутреннему огню отзывается сильной усталостью, но если это – мой шанс…
На кончиках пальцев блеснули золотые искры, и я быстро вывел на бумаге несколько слов. Как только последние мерцающие оранжевые буквы легли на листок, я отложил остатки оплавившегося маркера; будет ещё один «образец аномалии»… Протянул записку начальнику.
– «В этом году Фёдор снова обретёт разум, где бы ни находился», – прочитал Акелла, и слегка удивлённо поднял бровь. – Спасибо, Йол. Но я впервые вижу такую манеру написания, не хочешь рассказать, где ты ей научился?
Я пожал плечами; сколько себя помню, всегда писал талисманы в двойной столбик сверху вниз, так легче. Кириллицей это выглядит странно, но тоже работает. Бумажка всё ещё мерцала в руках оборотня золотистым светом.
– Увидите, всё получится! Прошу, дайте мне отправиться изучить аномалию, хотя бы одному! Я обещаю делиться всеми наблюдениями! – я просительно сложил руки, но Акелла оставался непреклонен.
– Главная причина, по которой я тебя не отпускаю, Йол, я не знаю твоих мотивов. Позволишь считать твои мысли, возможно я поменяю свой взгляд на этот вопрос. – сухо произнёс он, продолжая смотреть в глаза. Я бессильно опустил голову.
– Вам это не понравится.
– Тем не менее.
Акелла много раз пытался тайком просмотреть мои мысли, но всё, что он видел – золотое сияние, без какого-то намёка на разум. А дома по адресу, где я жил до превращения, никогда не существовало, что ещё больше подорвало доверие к моим словам! Но если я специально поддержу завесу, и осознанно пущу увидеть своё прошлое… Это возможно. Но как не хочется этого делать!
Я обречённо посмотрел в глаза оборотню-вожаку, силой воли поддерживая воображаемый золотой занавес. Несколько секунд ничего не происходило, а потом я понял, зачем Акелла держал в руке пустой стакан: стеклянный цилиндр не выдержал давления, и звонко треснул, впиваясь осколками в кожу ладони, болезненно, но мгновенно вышибая из ментально контакта. Осматривая порезы, директор перекинулся в форму Зверя, призывая на помощь невероятную регенерацию. Какое-то время мы сидели молча: я ждал реакции сурового бурого волка в пиджаке, он – хмурился, периодически пытаясь прокашляться.
Кажется, трансформация должна была скрыть и человеческую мимику… Через некоторое время на меня снова посмотрели; но так вожак смотрит не на угрозу, а на нуждающегося в поддержке щенка. Мёртвая хватка следователя сменилась взглядом попечителя, заметившего своего воспитанника в беде.
– Прости, Йол, я… действительно не подозревал…