Странник
Странник
Он пришел в селение в начале осени, когда еще только начинало холодить по ночам, а обмолоченное жито недавно засыпали в амбар.
Худой и немощный, в болтающейся на теле одежде, с наголовником выгоревшего и заношенного плаща накинутого так, что он закрывал все лицо до самой шеи.
Старший, вышедший навстречу пришлому, подивился, как тот вообще видит дорогу. Медленно, с опаской он подошел ближе. Чужак, как и полагалось, не вошел в круг ограды - под защиту предков допускались лишь поселяне, да те, кого впустит Старший.
- С чем пришел?
Старший был еще в силе - весен сорок, не больше, осанистый и дородный, с густыми рыжеватыми волосами, в которых было совсем мало седины. Сбоку от него стало еще двое здоровых мужиков - защитить, если пришлый затеет какое зло.
- Хочу попроситься зимовать у вас. Я не бездельник, работу знаю - нахлебником не стану.
Старейшина нахмурился. Вид чужака ему не понравился - не принес бы какую болезнь, или проклятие на род. Но и отказать человеку просто так было не по совести - селение большое, места хватало, да и год был урожайный - не обеднели бы.
- Пустить не трудно. Да только вижу я тебя первый раз - вдруг ты какой заразой болен? Или тебя прокляли - помрешь - что я с тобой делать буду? Сам знаешь, проклятые после смерти не успокаиваются.
Чужак переступил с ноги на ногу.
- Я не болен и не проклят - поранен был. Сам думал - не выживу. Но, как видишь, костлявая меня решила оставить.
Казалось, разговор отнимает последние силы, руки все сильнее сжимали крепкую палку, даже суставы побелели.
Старший, наконец, решился. Белян не имел ведовской силы, но в людях разбирался, он нутром чувствовал подлость и злобу. Поэтому пришлому поверил сразу.
- Хорошо. Займешь избу знахарки. Она зимой ушла от нас к чурам, дом с тех пор пустой.
Знахаркина изба стояла на отшибе, но под защитой жилого круга. Крайняя с западной стороны. Маленькая и старая, избушка была еще вполне крепкая. На стропилах висели засушенные травы, а на полках виднелись горшки и чашки.
Старший прошелся про избе, обвел рукой:
- Ну вот, хозяйство какое, утварь почти вся есть, даже травы остались, живи. Есть пока приходи в мою избу, потом я тебе выделю запасов, но немного.
- Благодарю.
Пришлый бросил на лавку тощую котомку и сел рядом с ней.
Старший присел рядом и, немного помолчав, спросил:
- Чем жить станешь? До весны еще долго - дань после перелома зимы будет, в этом году тебя не будем считать, но в следующем - сам понимаешь.
- Охотиться буду, в здешних лесах пушнины можно много добыть, и мясом запастись. А повезет - так что и продам на торге. Я по дереву хорошо режу - селение ваше богато, да и город не так далеко - думаю смогу продать или выменять на что, вот немного поздоровею - пойду на охоту, дерево подыщу подходящее.
- По дереву резчик - хорошо это, у нас мастеров таких и нет, повезло тебе. И охотников у нас тоже мало - так, только на шубы, да для дани некоторые ходят. Только у богов надо будет благословение попросить.
Пришлый кивнул:
- Попрошу, как пойду в лес.
Он уже хотел подняться, но, вспомнив вдруг, спросил:
- Меня Беляном зовут, а тебя как называть?
Пришлый вздохнул.
- Нет у меня сейчас имени, Белян. Старое - умерло, новое - не приросло еще. Так что как назовешь, так и будет, - он махнул рукой, - хоть горшком...
***
Пришлый поначалу пугал жителей, и Беляну не раз попеняли на неосторожность и доверчивость. Он выглядел по-прежнему страшно, одежда как и прежде болталась на худых согнутых плечах, а лицо скрывала тень от капюшона. Бабы обходили его стороной, держась за обереги от дурной силы или сглаза, а дети - наоборот, тайком подходили к самой избе, им любопытно было наблюдать за странным человеком.
Да пришлый и сам мало с кем заговаривал и только о деле, больше молчал. Он и вовсе селян сторонился и никогда долее необходимого на людях не оставался.
Ходили разговоры, что пришлый - каженник[1], потому и пришел из лесу и заморенный такой, что леший не оставит его теперь и на селение, спрятавшее от него человека, обрушится гнев лесного Хозяина.
К нему пристало назвище Странник, потому что и вид его, и речь, и само появление пришлого было не таковым, так привыкли сосновцы, странным.
За глаза же и вовсе прозвали Блазнем[2].
Постепенно жители Сосновой привыкли к странному чужаку, так и не открывшему лица. Разговоры утихли после того как Странник, собираясь на охоту, вошел в святилище и долго о чем-то говорил с хранителем. Старший сначала хотел пойти с ним, но Странник попросил не делать этого и Белян послушался - боги сами рассудят, ни к чему излишняя подозрительность.