Как и говорила моя королевская интуиция, корабля под флагом Алой Короны в бухту не вошло. Поэтому ночью, расплатившись с Котори-сан, мы покинули гостиницу.
Провожали нас, словно в последний путь.
Горная тропка через границу начиналась очень высоко над уровнем моря. Сказать по правде, я устала подниматься по извилистой тропинке и до верхней границы города, а ведь еще нас ждали тысячи размахов спусков и подъемов. В темноте сложно было разглядеть не то, что заветный берег южных земель, а ближайшую гору, покрытую увесистой белой шапкой из снега.
– Ну что, Лика, Джанубтераб ждет нас? - протянул мне руку Сорро.
В свете луны и отблесках кёкайских фонариков его глаза страшно сверкали. Да, я понимала, он разбойник, но он протянул мне руку помощи, он защищал меня. Не важно, что о нем думают другие. Меня он не сбросит с высокой горы в пропасть. Но повода, подвигшего его провожать домой принцессу, я не видела. Человек без родины и семьи, которому некуда возвращаться, решил помочь мне. Пускай. А я постараюсь защитить его от нападок охотников за головами. Если получится.
Почему за всю историю существования Инселерда никто не додумался соорудить вдоль тропы перилла и вымостить дорогу - я не понимала. Сначала, правда, горная дорожка шириной в размах, не больше, показалась мне довольно ухоженной и удобной. Окинэко Ню, конечно, если бы и протиснулась между двух скал, то с большим усилием, ободрав свою драгоценную светло-зеленую шерсть. Поэтому крошечное кошачье создание с восточного острова Нагаи, словно королева, восседало на плече моего провожатого.
Вскоре дорога стала непроходимой. То ли красивых камней хватило у жителей Кёкая на полсотни размахов, то ли уходящие за облака горы, расступившиеся узким ущельем, угнетали, но путь вскоре стал походить на обычную пустошь восточных земель: сплошь и рядом камни, которые приходилось перелазить или обходить, трещины в земле и прочие подобные неприятности.
– Нам надо пройти это ущелье затемно, - предупредил меня Сорро, - потому что днем тут можно сойти с ума. Не смотри вверх, если хочешь живой добраться до юга.
Я кивнула, но в темноте вряд ли он разглядел мой ответ. И мы продолжили идти, хватаясь руками за каменные стены, спотыкаясь и падая. Время потеряло для меня счет: камни, камни, камни и ничего, кроме них и широкой спины моего спутника. О, если и дальше дорога окажется такой же, то я сойду с ума, как и те мастера, что бросили прокладывать путь через Граничные Горы.
Сколько раз мы поднимались, а сколько спускались - я сбилась со счету, но к утру Сорро вывел меня к морю.
Пройдя по ущелью, мы достигли небольшого мыса, с которого был виден на востоке Кёкай в оранжевых лучах восходящего солнца (воистину красиво), а на западе… О, лучше бы я туда не смотрела. На нас надвигались чёрные тучи, спустившиеся почти до подножий гор. Кажется, то была не гроза, а Тьма взяла гром и молнии в свою власть, и поглощала все на своем пути. Серо-белые горы, что я видела вчера в ослепительных лучах солнца, страшными тенями просвечивали через тучу.
– Нехорошо дело, - констатировал Сорро. - Но надо идти вперед.
Наша площадка, на которой разбойник мечтал переночевать, располагалась размахах в двадцати от берега. Посмотреть вниз меня заставило только любопытство. Когда я это сделала, кстати, очень пожалела. Жестокие волны, выкрасившиеся под цвет тучи, рваной белой пеной разбивались о безжизненную серо-синюю скальную породу, прибивая к берегу умерших рыб, вырванные со дна водоросли и прочую мелочь.
– Я боюсь, - прошептала я.
В ответ на это Сорро уверенно взял меня за запястье и поставил на ноги. Я не чувствовала силы в коленях, но он заставлял меня идти. Тропа через горы пролегала прямо над морем. Разбойник тянул меня вперед, во Тьму, в тучу, из которой то тут, то там вылетали и вонзались в каменную породу молнии. Я шла, прижимаясь спиной к скале, а мои глаза упирались в бушующие волны в двадцати размахах от меня.
Дорожка стала настолько узкой, что можно было ползти только боком.
– Ты боишься? - только и спросил он, глядя мне в глаза.
Я не смогла ответить, я надула щеки и кивнула, словно маленький ребенок.
Он остановился и снял бандану. Ветер жестоко играл его короткими волосами, а я стояла и пыталась ухватиться руками за малейшие выступы в скале, ломая ногти. Мне казалось, что этот поток воздуха может запросто ухватить меня и унести куда угодно, только не домой.
– Тебе лучше этого не видеть, - шепнул мне на ухо спутник, а потом красная ткань закрыла мои глаза.
Прикосновение его губ к моей щеке и это: 'Лика, все хорошо, теперь тебе не будет страшно', - меня не успокоили, и я для надежности закрыла глаза. Когда он дергал меня за руку, я переставляла ноги, а потом ползла телом вдоль уже намокшей от дождя скалы, пытаясь левой рукой найти выступ, травинку или ветку деревца, за которое можно было бы уцепиться. В моей памяти всплывал весь хребет: неужели вот так, мелкими шажками, разодрав пальцы в кровь, мне придется передвигаться до конца?
И вдруг я чуть не сорвалась. Нет, то был не камень под ногами, тропа, хоть и ставшая скользкой от дождя тут не при чем. У меня прямо над головой раздался взрыв и я, кажется, потеряла равновесие и подпрыгнула на месте. Успокоилась я только тогда, когда поняла - за спиной скала, а под ногами земля.
– Лика, никуда не уходи, - взволнованный голос Сорро.
Лязг стали, пара взрывов. Ой, что это? Я хотела снять косынку с глаз, но боялась и рукой пошевелить: а вдруг я отпущу правую руку от выступа в горе, а мои ноги поедут вниз, и я упаду в море?
Но все же любопытство пересилило, и я спустила бандану на нос. Лучше бы я этого не делала: такого ужаса бы не увидела.
Из черной тучи вышла 'Огненная стрела' и подплыла вплотную к берегу. Если судно способно так близко подобраться к скалам - какая же там глубина - подумать страшно. Я было обрадовалась и несмело помахала белой фигурке у штурвала освободившейся правой рукой.