– След! – приказал он.
Животные моментально задрали головы, словно пропуская через себя все многочисленные, наполняющие помещение запахи, выбирая из них единственный, и, натянув цепи, потащили своего проводника через всю комнату к прочной стене, где они, злобно зарычав, поднялись на задние лапы и принялись царапать обои и кирпич когтями.
– Пробиться сквозь стену – приказал Камчак; он не стал беспокоить себя поисками кнопки или пружины, приводящей в действие открывающее потайную дверь устройство. Через считанные мгновения в стене был сделан широкий пролом, открывший нам темный, исчезающий в глубине дома проход.
– Принесите светильники и факелы, – распорядился Камчак.
Он передал свою каийлу пешему воину и с факелом и кайвой в руках двинулся по проходу вслед за двумя рвущимися вперед слинами, сопровождаемый воинами, включая нас с Гарольдом, и рабами, несущими золотые слитки Ведомые слинами, мы не испытывали трудностей в движении по туннелю, хотя от него отходили многочисленные ответвления. Основной штрек туннеля был погружен в темноту, но в местах пересечения с боковыми ответвлениями со стены свисали светильники на тарларионовом масле У Сафрара, очевидно, тоже был факел или же он должен был отлично знать схему подземного лабиринта.
В одном месте Камчаку пришлось остановиться и послать воинов за досками часть пола прямо у наших ног шириной во весь проход и длиной футов в двенадцать отсутствовала и образовывала провал Гарольд бросил в него обломок камня, и мы услышали донесшийся снизу всплеск воды.
Камчак казался нисколько не обеспокоенным вынужденным ожиданием и неподвижно, как скала, сидел, скрестив ноги у края провала, вглядываясь в темноту на другой его стороне, пока доски не были принесены, и он первым вместе со слинами не перебрался через это внезапно возникшее на нашем пути препятствие.
В следующий раз он вдруг приказал нам остановиться и потребовал себе копье Подпалив его древко о зажженный факел, он бросил копье впереди в проход, и тотчас из обеих стен туннеля со свистом вылетели четыре копья и, воткнувшись со звоном в противоположные стены, упали на пол Камчак ногами переломал древки копий-самострелов, и мы двинулись дальше.
Наконец мы оказались в небольшом зале со сводчатым потолком и сплошь увешанными коврами стенами. Я тотчас узнал комнату, куда нас с Гарольдом пленниками приводили для разговора с Сафраром.
В зале находились четыре человека.
На почетном месте, на возвышении, на подушках тарианского торговца, скрестив перед собой ноги и положив рядом меч, со спокойным выражением лица восседал разукрашенный шрамами Ха-Кил – выходец из Ара, ставший впоследствии предводителем тарнсменов-наемников из зловещего, наводящего ужас разбойничьего Порт-Кара Рядом, на полу, у подножия возвышения, сидел Сафрар, испуганный и крепко прижимающий к груди завернутый в алую материю предмет, и человек из племени паравачей со все так же глубоко надвинутым на глаза капюшоном и в одеянии, которое носят члены клана палачей, – тот самый человек, что неудачно покушался на мою жизнь и который присутствовал вместе с Сафраром при моей казни в Желтом Бассейне.
Увидев его, Гарольд издал ликующий вопль, и я понял, что человек в капюшоне, обернувшись в его сторону, побледнел от страха, что было заметно, даже несмотря на скрывающий половину его лица черный капюшон. Я даже почувствовал, как он задрожал и внутренне сжался.
Четвертым оказался молодой, на вид не старше двадцати лет, темноволосый воин, судя по всему, простой охранник. На нем было обычное алое одеяние воина; сжимая в руках меч, он стоял между нами и находящимися в комнате людьми.
Камчак взглянул на него, как мне показалось, с изрядной долей любопытства.
– Не вмешивайся, парень, – спокойно сказал он.У нас здесь личные дела.
– Назад, тачак! – крикнул ему юноша, держа меч наготове.
Камчак подал знак, и вперед вытолкнули Фаниуса Турмуса, обвешанного мешочками с золотыми слитками. Камчак снял с его плеча один из мешков и бросил его молодому воину.
Юноша не обратил на это внимания; он явно приготовился к смертельному поединку.
Камчак бросил ему под ноги второй мешок с золотом, третий…
– Я – воин! – с гордостью произнес юноша.
Камчак взмахнул рукой, и вперед выступили наши арбалетчики, нацелившие свои стрелы в молодого воина.
Камчак тем временем продолжал бросать юноше мешки с золотом, число которых уже перевалило за дюжину.
– Поберет свое золото, тачакскии слин – крикнул ему юноша – Я воин и знаю кодекс воинской чести!
– Как пожелаешь, – ответил ему Камчак и дал знак своим арбалетчикам – Нет! – закричал я – Не надо!
В этот момент с воинственным тарианским кличем юноша бросился с мечом на Камчака, и тут же несколько выпущенных арбалетчиками стрел со свистом вонзились в его тело и опрокинули навзничь С криком ярости молодой воин поднялся на ноги и, не выпуская из рук оружия, снова, шатаясь, направился к Камчаку. Его встретила ещё одна стрела, затем ещё одна, пока он не распростерся у ног предводителя тачаков.
И тут я, к своему изумлению, обнаружил, что ни одна из стрел не поразила грудь молодою воина, юлову или живот, все они вонзились ему в руку или в ногу.
Это, конечно, не могло быть случайностью Камчак ноюй перевернул тело лежащего перед ним юноши на спину.
– Становись в ряды тачаков, – предложил он.
– Нет, – простонал молодой воин. – Никогда, тачакскии слин! Никогда!
Камчак обернулся к своим воинам.
– Перевяжите ему раны, – приказал он. – Следите, чтобы он остался жив. Когда он сможет встать на ноги, мы научим его ездить верхом и владеть луком и каивой. Такие люди нам нужны.
Я заметил изумление в глазах юноши, и ею тут же унесли.
– В свое время, – заметил Камчак, – этот парень сможет взять под свое командование тачакскую тысячу.
После этого он поднял голову и взглянул на остальных троих человек, сидящих в этой комнате, – на изукрашенного шрамами Ха-Кила, с мечом на коленях спокойно наблюдающего за происходящим, кипящего бешенством торговца Сафрара и на высокого, худощавого, поигрывающего кайвой паравачи.
– Паравачи – мой! – воскликнул Гарольд.
Человек в капюшоне напрягся, стиснул в руке кайву, но остался сидеть на месте.
Гарольд выскочил вперед.
– Выходи драться! – крикнул он.
Камчак жестом остановил его, и он, с трудом сдерживая переполняющую его ярость, отступил назад.
Слины неистовствовали и рвались из ошейников.
С пеной на губах они царапали когтями пол, шерсть у них встала дыбом, а глаза налились кровью. Проводник с трудом удерживал их на месте.
– Не приближайтесь! – крикнул Сафрар. – Иначе я разобью золотой шар! – Он сорвал с шара алое покрывало и поднял его над головой.
Сердце у меня едва не остановилось. Я прикоснулся рукой к плечу Камчака.
– Он не должен это сделать, – вполголоса произнес я – Ни в коем случае!
– Почему? – спросил Камчак. – Шар не имеет никакой ценности.
– Всем стоять на месте! – снова закричал Сафрар.
– Ты не понимаешь, Камчак! – воскликнул я.
Глаза Сафрара заблестели от радости.
– Ага, он знает! – закричал он. – Слушайтесь коробанца: он все знает!
– Это действительно имеет какое-нибудь значение, если он разобьет шар? – спросил Камчак.
– Да, – ответил я – Ценнее этой сферы нет ничего на всем Горе, а возможно, и во всей Солнечной системе!
– Вот именно! – радостно завопил Сафрар. – Прислушайтесь к коробанцу! Если вы подойдете ко мне, я разобью шар!
– Шару не должно быть причинено ни малейшего вреда, – предупредил я Камчака.
– Но почему? – поин гересовался Камчак.
Я молчал, не зная, как объяснить то, что ему следовало бы знать.
Камчак перевел взгляд на Сафрара.
– Что это такое, – спросил он, – то, что ты держишь в руках?
– Золотой шар! – торжественно ответил Сафрар.
– Но что это за шар? – допытывался у него Камчак.