— Естественно, это не срочно, — вежливо добавила она. — Можешь заниматься этим хоть полгода.
Я сказал, что постараюсь управиться побыстрее, поскольку и сам охотно бы повидался ещё разок с таинственными Женей и Ксюшей, но выразил робкое предположение, что это не совсем ше-карно, поскольку и Ксюша, и Женя навряд ли имеют к Городу хоть какое-то отношение. Возможно, они вовсе и не из 2114-ого года и совсем не из нашего мира.
— Ты прав, — сказала Анжела Заниаровна. — Я почти уверена, что результат поисков будет отрицательным. Поэтому гораздо больше надежд я возлагаю на работу непосредственно на месте.
Начальство, оказывается, решило предпринять исследовательскую экспедицию на Зону. И предпринять незамедлительно.
Отправной точкой был ангар, куда меня день назад доставили военные. Сегодня военные должны были везти меня обратно.
Было снаряжено четыре грузовика с оборудованием, солдатами и обслуживающим персоналом. Прикрытие обеспечивали две полукруглые, как черепахи, бронированные машины, ощетинившиеся орудиями. Все они: и грузовики и «черепахи», как я и предполагал изначально, перемещались по воздуху, в нескольких метрах над землёй или водой. Между днищами машин и земной поверхностью во время движения висело в два ряда от шести до двенадцати блестящих металлических шаров метрового диаметра. Это были промежуточные генераторы Б-поля, которое служило подъёмной и движущей силой.
Выехав через ворота и миновав следовавший за ними лабиринт переходов, машины поднялись из-под земли на поверхность и, выстроившись в колонну, взяли курс на Зону.
Анжела Заниаровна сидела между мной и водителем самого первого грузовика, следовавшего сразу за расчищавшей нам путь бронированной черепахой. Чёрный Кардинал смотрела, как капли дождя, не долетая до лобового стекла, ударялись о невидимую преграду защитного поля, окружавшего грузовик, и разбивались на мелкие брызги, которые бисером осыпались вниз, в зону трёх световых конусов от противотуманных фар болотного цвета. Из уха Чёрного Кардинала торчал маленький наушник без провода; казалось, что она совершенно забыла про него, увлёкшись разговором со мной. Но как-то раз, когда грузовик на большой скорости задел днищем невидимый в высокой траве ржавый остов легковушки, Анжела Заниаровна сморщилась, дёрнула головой, поправила наушник, и сразу стало понятно, что она никогда и ни про что не забывает. Она всегда выглядела безукоризненно, всегда была строгой и всегда собирала длинные обесцвеченные волосы в волнистый лисий хвост высоко на затылке, а до хвоста волосы были натянуты очень туго и делали её лоб высоким, открывая несколько неглубоких морщинок, слишком рано появившихся на нём. С такими особами шутки плохи.
Молчаливый бородатый водитель, с которым я пил чай в первый день в Городе, боязливо косился то на чёрную форму Анжелы Заниаровны, то на кобуру у пояса, то на лицо, как у пластиковой куклы Барби.
— На дорогу смотрите, — резко напомнила ему Анжела Заниаровна после удара о легковушку.
— Простите великодушно. Вы сегодня очень хорошо выглядите.
— Вы давайте крутите «баранку» и извольте обращаться к начальству по уставу.
«Баранка» выглядела как штурвал космического корабля, а вся кабина грузовика с её тумблерами, стрелками и дисплеями — как командный центр ракетных войск. В разные времена одними и теми же словами называют совсем несхожие вещи.
— Ну как тебе первый день в Городе? — обратилась ко мне Анжела Заниаровна. — Голова от новых впечатлений не болит?
— Болит. Правда, больше не от впечатлений, а от «Plastic heart».
— Да я уж поняла. Я вчера заходила в ваш клуб. Сказать честно, дыра дырой. Но многим почему-то нравится. Ты, Алекс, тоже многим нравишься. Сколько ты выпил вчера?
— Много, — признался я, сосредоточенно наблюдая за зелёной бронированной черепахой, ехавшей во главе колонны и расчищавшей грузовикам путь от деревьев и рухляди. Меня тошнило, но гораздо больше от соседства Анжелы Заниаровны, чем от употреблённого накануне алкоголя. Глупая и хитрая баба, прости господи. Властолюбивая, наглая и подлая. А власть её ничтожна: шпик в ущербном городе-бомбоубежище.
— К обстановке привыкаешь? — Чёрный Кардинал удосужилась повернуться ко мне. Её холодный взгляд пытался сказать: «Смотри, я великий психолог, инженер человеческих душ; я вижу тебя насквозь, и ничего от меня не утаишь». А получалось: «Я самоуверенная дура, которая может учинить над тобой любое безобразие, и обязательно учинит, ибо дать самой себе и другим людям жить спокойно у меня мозгов никогда не хватит».
Мне нужно было хоть сколько-нибудь сосредоточиться, чтобы контролировать мимику и врать не совсем откровенно. Анжела Заниаровна, конечно, легко поймёт, что я вру, но сказать ей хоть какую-нибудь правду было чем-то из разряда самобичевания. Правду человека она обязательно начнёт анализировать по Фрейду или по Юнгу, или ещё по кому, выделит в человеческом характере тысячу черт, устремлений, скрытых желаний, научится, слепо тыкая в них, управлять чужим поведением, но так и не поймёт, кто он, этот человек, возникший на её пути. Анжела Заниаровна это слесарь, который вытачивает из стали шестерёнки, и которому плевать, что вот этот ржавый кусок на полу в его мастерской раньше был обшивкой летающей тарелки.
— Привыкаю постепенно, — сказал я, решив попробовать подыграть Чёрному Кардиналу, буде это представится возможным.
— Ты, наверное, всегда медленно адаптируешься?
— Да. Мне с детства сложно находить друзей. Когда я жил у колдунов, то мало с кем общался. Они живут совсем не так, как мы с вами, не так мыслят. Да и сам факт, что они, колдуны, есть, уже сложно осмыслить.
— А интересно?
— Что?
— Осмысливать колдовство. Вот мне, допустим, интересно. Я в детстве очень хотела стать ведьмой. Тогда это можно было сделать с той же лёгкостью, с какой устраиваешься на обычную человеческую работу. Неплохие времена были...
— Мне тоже сначала хотелось стать колдуном, — признался я. — Но... у них же не только дела нечеловеческие. У них и проблемы нечеловеческие. Колдовать интересно, романтично... но как вспомнишь всех этих демонов, проклятья, привороты... лучше бы ничего этого не было.
— Это вовсе не страшные вещи, когда ты живёшь в обществе и имеешь элементарные гарантии безопасности. Если бы колдуны могли создать такое развитое общество и гарантировать гражданам защиту, у меня б к ним не было никаких претензий. Я б сама, наверное, пошла к ним, чтобы осуществить мечту детства и стать ведьмой. Но с самого начала Зелёных Революций хиппи и битники, ставшие потом колдунами, жили в коммунах, где нет ни власти, ни контроля, и каждый творит, что в голову взбредёт. Хорошо, если есть возможность всей компанией накуриться и пускать слюни в пол. А если нет? Ненавижу коммуны...
— Вы правы. В клане, где я жил, многие хотели создать на территории Москвы большой город, но эту идею почему-то никак не удавалось осуществить.
— Из-за индивидуализма. У каждого колдуна свои принципы, от которых тот ни за что не отступится, каждый мнит себя кем-то особенным. А когда живёшь в высокоорганизованном обществе, частью принципов всегда приходится жертвовать ради блага соседей.
«Она сказала умную мысль, — подумал я. — Может быть, она не такая плохая, как мне кажется?» Анжела Заниаровна была на сто процентов права. Кланы не могли объединиться для строительства новой жизни, за которую сами же и агитировали. А механисты могли. Истина не так проста, как я думал. И не вся она на стороне Кузьмы Николаевича.
— Ты много молчишь, — сказала Анжела Заниаровна. — Не стесняйся. Скромность погубит.
— До сих пор, — сказал я, — скромность меня только спасала.
Анжела Заниаровна удивлённо посмотрела на меня.
— Да ты, я смотрю, за словом в карман не лезешь, — заключила она. — Ну что же, хочешь — молчи. Владимир Сергеевич, — обратилась Чёрный Кардинал к бородатому водителю, на сей раз вежливо. — Включите нам музыку, пожалуйста.