Марина энергично кивнула – конечно! ДА!
– Ну вот и славно. Сейчас что-нибудь сообразим! Пошли!
Он отодвинул занавеску и открыл дверь.
Марина с удивлением обнаружила, что всё изменилось в студии, пока они находились в тёмной комнате. Ещё недавно залитое солнцем помещение теперь погрузилось в полумрак. На улице уже зажглись ранние фонари, из-за забора осветили потемневший двор белым, создававшим странное ощущение театральности светом.
Андрей подошёл сзади, дружески приобнял её за плечи:
– Пойдём на кухню. Я виноват, что так затянул, давно надо было тебя накормить. Но зато я сейчас исправлюсь. Я ещё допускаю, что могу быть не самым лучшим фотографом на свете, но я зато наверняка лучший повар среди фотографов! Как насчёт суши? Любишь?
Она выпятила нижнюю губку, подняла два больших пальца вверх – ещё бы!
– Тогда чего мы ждём? Вперёд!
8
Но перед тем как отправиться на кухню, Андрей показал ей свой кабинет.
На большом столе красного дерева, несколько диссонируя с его антикварным происхождением, разместились ноутбук, принтер, ксерокс – всё необходимое для офисной работы.
Марина с интересом разглядывала висевшие и здесь фотографии.
Это была серия «Прогулка». Две обнажённые девушки гуляли то в поле, то в лесу, то просто уходили вдаль по бесконечной дороге.
Напротив окна, на стене, один под другим висели с полдюжины японских мечей и кинжалов разных размеров – от мала до велика, все в чёрных ножнах с кисточками и иероглифами.
Она вопросительно посмотрела на Андрея.
– Всё настоящее! – гордо объявил он. – Подлинные самурайские мечи. Привёз из Японии. Можешь снять любой. Только осторожно – они острые.
Марина повела рукой. Жест означал – спасибо, не надо!
– Как хочешь, – улыбнулся Андрей. – Ну что, пойдём есть?
9
Они спустились вниз, в кухню, и Андрей начал готовить еду. Готовил он умело, сноровисто, даже с некоторым показным щегольством. Повязал тёмно-синий фартук, вынул из специальной подставки острый нож, аккуратно разложил на красиво отшлифованной доске всё необходимое и взялся за работу:
– Потерпи немного! Сейчас я быстро!
И вправду делал всё быстро, движения были ловкие, точные.
– Мне нравится готовить, – одновременно откровенничал он. – Мне кажется, это чисто мужское дело, а вовсе не женское, как у нас принято. У мужчин всё же больше фантазии, ты не согласна?
Марина не успела ответить, в дверь заскрёбся Чарли.
Андрей улыбнулся, впустил его?
– Что, соскучился? Ты мой любимый мальчик, мой дорогой!
Он присел, с удовольствием расцеловал собаку, потом снова взялся за нож.
– Я люблю Чарли, – серьёзно пояснил он Марине. – А он – меня. Причём это не просто любовь. Это его чувство совершенно лишено какой-либо корысти. Такое совершенно безоглядное обожание, полное растворение. Я ничем, по сути, не заслужил этого к себе отношения. Просто он выбрал меня, по каким-то своим резонам решил, что я – главное в его жизни, и всё тут. Но, с другой стороны, заслужить можно уважение, почет, ненависть, восхищение, даже преклонение. А бескорыстное обожание, или любовь, или преданность – их просто дарят, правда? Их можно принять и не принять, они бывают взаимными и безответными. Но происходит это вне зависимости от наших желаний и не подчиняется законам логики, разве не так?
Она неуверенно пожала плечами – наверное, не знаю!
Андрей не обратил внимания на этот её жест, продолжал увлечённо рассуждать. При этом точными движениями разрезал скрученный рулон на отдельные порции.
– Ужасно существовать, всё время кому-то что-то доказывая, стараться понравиться, прятать истинные чувства, демонстрировать то, чего от тебя ждут окружающие. А жить так пришлось бы, не будь рядом таких вот Чарли, которые безоглядно принимают нас такими, какие мы есть, не пытаются переделать и любят со всеми-всеми недостатками, а скорей всего, просто не видят в нас ни одного изъяна…
Он приостановился, посмотрел на неё внимательно.
– Но ты не думай, я тоже люблю его. Может, не столь безоглядно, но люблю. Я вообще люблю любить, люблю свою любовь, люблю это состояние, понимаешь?
Она опять повела плечиком – не совсем.
На этот раз он заметил:
– Я тебе объясню. Дело в том, что любовь – это творчество. Поэтому люди, которым везёт в жизни пережить любовь, воспринимают этот период как самый важный и счастливый. Любовь – сродни кино. Это – создание некоего иллюзорного мира. Люди, находящиеся рядом, как правило, не видят его, не чувствуют, потому что они не внутри него, а снаружи. А влюблённые, они же – творцы, создают его в полном упоении. И созданное остаётся навсегда. Только не на экране, а в душе. Поняла?