У меня возникло нехорошее предчувствие, что она действительно может пытаться задержать нас до его прихода.
Тем временем Джесперсон пробудил Элсинду и совершенно спокойно сообщил миссис Смерл, что мы забираем ее.
– Может, кто-то из вас, леди, хочет к нам присоединиться? – спросил он, с очаровательной улыбкой глядя на двух женщин, стоящих по бокам от миссис Смерл. Те сделали лица, будто им предложили нечто непристойное, отшатнувшись и тряся головами. Та, что более полная, в сером, даже глаза закрыла.
– Мы счастливы жить так, как живем, – сказала миссис Смерл, обнимая за талию дрожащую леди в сером.
– Не все, – сказала я, подавая руку Элсинде, и та крепко в нее вцепилась.
– Неблагодарная девчонка! – воскликнула миссис Смерл, гневно глядя на девушку, ее гнев блеснул, будто лезвие бритвы в солнечном свете, но затем угас в темноте, когда она пожала плечами и расслабилась. – Очень хорошо, можешь идти, Элсинда, но ты никогда не сможешь вернуться. Прощения не будет. А если ты хотя бы подумаешь предать нас…
Я ощутила дрожь, когда Элсинда покачала головой.
– Если ты попытаешься, мистер Смерл отомстит. От него не скроешься, ты знаешь, как бы далеко ты ни ушла, что бы ни случилось с ним в этой жизни, его власть над тобой не исчезнет.
– Я ничего не скажу, Марта. Я обещала ему, что не скажу, и сдержу обещание, несмотря на то, что он не сдержал своего. Я много раз говорила ему, что не люблю его. Я не хочу выходить за него замуж.
– Он не сделал ничего плохого. Альберт хороший человек. Он же никогда не принуждал тебя, так ведь? Ты признаешь это? Вижу, что признаешь. Тебе придется склониться перед истиной. Я знаю, и ты знаешь, что ты была ошибкой, его маленькой слабостью, но это же не конец света, не так ли? Совершенно так. Скоро ты научишься быть счастливой. И все будет хорошо, ты знаешь, если только…
Я не поняла этого, но ее монотонный голос дал определенный эффект. К счастью, Джесперсон осознал опасность и быстро воспользовался ключом, который дала нам Элсинда.
– Марта, dormite! – крикнул он, и его голос, будто всплеск воды, разбудил меня.
Марта Смерл дернулась, но, когда прошла вспышка гнева, ее глаза остались осознанными и живыми, как и раньше. Волшебные слова на нее не действовали.
– Как ты смеешь! – сказала она, собравшись и пронзительно глядя на него. – Как ты смеешь, вломившись в мой дом, нарушив мой мир и покой, не назвав своего имени, позволять себе такие вольности? Ты отдаешь приказы, которые женщине может отдавать лишь муж. Уходите отсюда, – сказала она тихо и угрожающе. – Немедленно.
Я уже была на полдороге к двери вместе с Элсиндой, когда поняла, что Джесперсон не двинулся с места.
– Еще одно, прежде чем я уйду, – сказал он. – Хочу, чтобы все знали, что, если кто-то еще хочет уйти, я обещаю свою защиту.
– Нашу защиту, – вставила я, чтобы никто не подумал, что должен менять одного хозяина на другого.
– Этого никто не желает, – сказала миссис Смерл.
– При всем уважении, мадам, я бы предпочел услышать это от каждой леди лично, как бы хорошо вы ни говорили за всех них.
Последовала недолгая борьба, безмолвная, но она сдалась и пробудила своих сестер. Оказалось, что в этом не было необходимости, как она и сказала. За исключением старой женщины, Мэри, которая была слишком ошеломлена, чтобы что-то ответить, все остальные заявили, что любят мистера Смерла, и выразили желание остаться. Как бы ни осуждал их остальной мир, все они ощущают себя его любящими женами. Пока Виолетта страстно рассказывала, что никогда не покинет возлюбленного Альберта, старая женщина встала и вышла из комнаты.
Марта Смерл раздраженно зашипела.
– Она теперь не успокоится, и мне придется за ней гоняться, а мистер Смерл будет так недоволен, если с обедом задержка будет…
– Не беспокойся, милая, – сказала Виолетта. – Я пойду и позабочусь о Маме Мэри – а ты займешься приготовлением еды.
И мы оставили их. Что еще мы могли сделать? Надо было радоваться, что мы хотя бы Элсинду смогли спасти. В конце концов, большего мы и не желали.
Дом, где выросла Элсинда и где все так же жила ее семья, был в паре миль отсюда, на другой стороне от кладбища, но ей не надо туда идти. Если вынудить ее, то она лишь еще больше испугается, так что мы предложили ей отправиться с нами на Гауэр-стрит. Было разумно не давать ей шанс снова встретиться с мистером Смерлом, по крайней мере, пока.
Мы дошли до железнодорожной станции и вскоре поехали, одни в целом вагоне. Не опасаясь, что нас кто-то подслушает, я завела речь о том, чтобы заявить в Скотланд-Ярд.
– Зачем? – спросила она, и ее глаза расширились.
– Поскольку мистер Смерл – очень уважаемый человек в местном обществе, лучше не отдавать дело местной полиции. А учитывая серьезность его преступлений…
Ее глаза наполнились слезами.
– Преступлений? – прошептала она. – О нет, никогда!
Хотя я вполне осознавала, что она может опасаться мести, о которой упомянула миссис Смерл, я потеряла терпение.
– Он украл тебя. Это очень серьезное преступление.
– Но я сама согласилась!
– Ты согласилась быть его узницей? Не думаю. Если ты была там счастлива, мы можем вернуть тебя.
Видя, как она задрожала, я пожалела о жестокости своих слов.
– Нет, прошу. Я не хочу этого. И я благодарна… о, так благодарна, что вы представить себе не можете! Это правда, он предал меня. У него была своя причина желать, чтобы я умерла для мира. Я слишком погрузилась в свои планы и не поняла этого. Ждала, что отправлюсь домой через день-два после того, как меня похоронят, и…
Она умолкла.
– Что?! – в ужасе вскричала я. – Ты хочешь сказать… ты знала, что тебя похоронят заживо? И согласилась на это?
– Конечно. Мистер Смерл объяснил мне, как действуют его безопасные гробы, и… ну… поскольку я четко решила получить опыт переживания смерти, могла ли я удовлетвориться, пока не признают мою смерть и не похоронят меня? Все прочее было бы чуть большим, чем сон. Я хотела умереть для мира, познать покой могилы, и это был единственный способ.
Она говорила искренне и убежденно, но это звучало будто гимн, молитва древнему и давно забытому богу. Записи в ее альбоме казались мне достаточно эксцентричными, но сейчас я до глубины души поразилась различию между ее и моим складом мыслей. Будто мы принадлежали к разным расам и были воспитаны в разных верованиях. Это казалось мне почти что нечеловеческим.
Я потеряла дар речи, а вот Джесперсон, напротив, засветился любопытством.
– И ты не испугалась? – спросил он.
– О нет! Естественно! Была в ужасе!
Она нервно усмехнулась и снова стала похожа на хорошенькую современную девушку, совершенно обычную.
– Никогда так не пугалась за всю свою… но ведь это было частью процесса, понимаете? Кто бы мог не испугаться смерти?
Джесперсон кивнул.
– Ты желала встретить смерть, будто сказочный мальчик, а для мистера Смерла это стало бы несравненной возможностью прорекламировать его товар?
Она поглядела на него так, словно он сделал совершенно потрясающий вывод, будто Шерлок Холмс, излагающий всю жизнь человека, лишь посмотрев на его шляпу.
– Да! Именно! Как вы здорово догадались! Конечно, люди могли бы сказать, что это ужасно с его стороны, если бы узнали, но это же не так было, понимаете! Не было реального преступления – и преступления против меня тоже. Я умоляла его, практически заставила его это сделать! И для меня не было никакой опасности, поскольку он знал, что все сработает…
– Использовав подобный план уже не менее трех раз, – перебила ее я. – На этих бедных женщинах. Но ведь наверняка ты не скажешь, что они были такими же, как ты, страстно желающими пережить смерть? Или помочь ему прорекламировать его изобретение?
Элсинда скривилась.
– Нет, конечно, нет. Их причины… они сделали это ради любви. Вот и все. Они без ума влюбились в Альберта Смерла и были готовы сделать все, что он скажет, согласиться на самые безумные планы, лишь бы он позволил им жить с ним.
– А затем, когда они узнавали, что они не одни такие, они сохраняли свои чувства?