В силу неписаной этики, когда клиент торговался из-за какой-то вещи, другой клиент не вмешивался. Поэтому, случалось, какой-нибудь антиквар с острым глазом вытаскивал у тебя из-под носа негритянскую статуэтку и покупал ее вдвое дешевле, чем ты готов был уплатить. Это было обидно, но и весьма выгодно, когда покупателем оказывался ты, тогда как антиквар только наблюдал со стороны.
Однажды, когда двое антикваров перебирали только что выгруженные на тротуар картины — к картинам они кидались в первую очередь, — я чуть ли не у них из-под ног вытащил позеленевшую бронзовую фигурку. Мне удалось рассмотреть ее при свете уличного фонаря. Это была статуэтка Венеры римских времен. Заметив мою находку, антиквары отвернулись от картин.
— Сколько? — спросил я, слегка встревоженный тем, что стал объектом всеобщего внимания.
— Античная вещица… — важно произнес брокантер, взяв статуэтку в руки. — Такие попадаются не каждый день…
Потом протянул статуэтку мне и решительно произнес:
— Двадцать тысяч… Только для вас. Вы у меня сегодня первый покупатель.
Четверть часа спустя, когда я уже дошел до конца улицы и собрался поворачивать назад, чтобы начать осмотр другого тротуара, один из антикваров — свидетелей моей покупки — подошел ко мне:
— Можно взглянуть на ваше сокровище? Я протянул ему статуэтку.
— И впрямь хороша! — воскликнул он, что на языке торговцев означало: подлинник,
— Не уступите?
И, приняв мое смущение за нерешительность, торопливо добавил:
— Вы заплатили двадцать тысяч, я даю сто.
Это звучало щедро, в действительности же было чистым жульничеством, ибо статуэтка стоила куда дороже. Но я не стал вступать в спор, потому что вовсе не собирался ее продавать.
— Жаль… — пробормотал антиквар, услышав отказ. — Как подумаю, что вы вытащили ее буквально у меня из-под ног…
Ранние субботние утра были для коллекционеров истинной мукой. Зато воскресенья были наслаждением. Правда, и здесь, как и во многих других областях, муки были плодотворными, а наслаждение — бесплодным.
В воскресенье мне незачем было так уж спешить, ведь я знал: что бы я ни нашел, цена будет близка к настоящей. Но и дома тоже не сиделось, и часов в десять я уже входил на первый и самый большой из рынков — Вирнезон. В теплые дни это было приятное место для прогулки, и поскольку временем я располагал неограниченным, то медленно шагал мимо палаток и лавок, иногда заходил в них и с интересом рассматривал вещи, которые не имел никакого намерения купить.
Захоти я действовать по-деловому, я мог бы закончить всю прогулку за час-другой, так как прекрасно знал, где всего больше шансов найти то, что меня интересует, — в нескольких палатках, где торговали негритянской скульптурой, и нескольких других, где продавалась бронза. Но ведь никогда не угадаешь, что тебе готовит случай, кроме того, я ведь шел погулять, а не состязаться в беге, поэтому я неторопливо шагал по лабиринту Вирнезона, пока не достигал первого значительного рубежа — лавки той дамы, с которой у нас произошло столкновение в Отеле Друо.
В этот утренний час дама обычно сидела у входа в лавку и читала обильную хронику происшествий в «Журналь де диманш». Но как бы глубоко ни поглощали ее совершенные накануне грабежи и убийства, она приветливо кивала мне, еще издали заметив мое приближение.
— Что нового? — спрашивал я, поздоровавшись.
— Смотрите сами, может, что и найдете, — предлагала она.
Обычно я ничего не находил, потому что новое, если оно и было, представляло собой какую-нибудь аллегорическую фигуру из нудного репертуара академизма или сецессиона. Когда же даме доставалось что-нибудь поинтереснее, она всегда выставляла это на постаменте перед лавкой, так что незачем было заглядывать внутрь.
— Что это? — спросил я однажды, увидав великолепную отливку «Крестьянина» Далу.
— Не узнали? — лукаво улыбнулась она.
В том-то и беда постоянного клиента: торговец отлично знает твои слабости и, естественно, умеет этим пользоваться.
— Хорошая вещь, — признал я. — Но великовата…
— Что из того?
— Вы отлично знаете, что на маленькие работы Далу спрос больше.
Это было верно, хотя и крайне глупо. Коллекционеры всегда предпочитают миниатюрные работы из бронзы — их удобнее разместить на полке шкафа.
Не в силах опровергнуть мой аргумент, дама сказала:
— А видели вы марку литейщика? Братья Сюз. Сейчас вам вряд ли кто сделает такую замечательную отливку. Всего десять экземпляров. Этот — под седьмым номером.