Занятый своей ревностью, он едва успел заметить, как укатила на такси «дама в белом», едва успел оглядеться вокруг, чтобы высмотреть прятавшегося за каким-нибудь памятником убийцу старушки, и никого не обнаружив, огорчился, потому что «дама в белом» была ему чем-то симпатична, но только ее поведение вынуждало Лешку возлагать основную вину в организации этого убийства на нее.
Не найдя способа отвадить от Ленизы «очкарика», Лешка сел в автобус и вернулся вместе со всеми на поминки в дом Соболевых.
Столы уже были накрыты и вокруг них хлопотала его бабушка Катя. Лешка поймал ее за локоть, когда она несла к столам поднос с нарезанным хлебом.
- Басенька, где работает этот «очкарик» и как его зовут? - спросил он бабушку. - Он прилип, как липучка, к Ленизе, не отстает ни на шаг. Так неровен час, у меня с ней свидание сорвется!
- А ты как думал! Я тебя предупреждала, не раскатывай губы, она девушка красивая и, видимо, разборчивая. Подожди, я сейчас отнесу хлеб, поговорим.
- Хоть я переживаю, что ты голодный, - вернувшись сказала внуку бабушка, - но не садись за первые столы, пусть старшие, да чужие сядут, а те, кто помоложе и свои, сядем позже. Можно было бы домой сбегать поесть, но нельзя, потерпи, надо помянуть покойницу, уважить людей.
- Да потерплю я, что ты уговариваешь, басенька, мне есть совсем не хочется. Меня этот тип беспокоит, он от Ленизы ни на шаг не отходит.
- Не знаю, чем тебе поможет то, что ты узнаешь, что он работает в отделе культуры при администрации города какой-то незначительной шишкой, что зовут его Федор, фамилия Доркин. Живет он через дом от Лукерьи, знаю, что с матерью, и есть у него где-то, по-моему брат. И что тебе это дало?
- Надо же знать имя того, кого вскоре я вызову на дуэль?
- Да, Боже, сохрани! Даже в шутку такого не говори! Еще чего не хватало! Мать твоя мне доверила за тобой присматривать, кормить, поить, холить, а ты собираешься тут рыцарские турниры устраивать? Прекрати даже думать о чем-то подобном, если ты не намерен меня вслед за Лукерьей похоронить.
- Не волнуйся, не намерен, хотя аж кулаки чешутся, так подраться хочется, честно говоря. Ладно перетерплю. Скорей бы здесь все кончилось, хочу бежать, писать песню, уже кое-какие задумки появились.
- Это для нее?
- Для нее.
- Скоро не удастся убежать. Надо будет столы и стулья вернуть соседям, когда поминки закончатся.
- Басенька, почему я? Ведь их кто-то сюда принес, вот пусть и отнесет.
- Ах, ты ленивец этакий! Да мне ж хочется, чтобы мне долго еще нахваливали чужие люди моего внука, хочу гордиться, чтобы завидовали.
- Будут завидовать - сглазят, сама ж говорила. Вон «очкарика» проси, пусть помогает. Видала, как наяривает поминальное, вот и пусть хоть палец о палец ударит, раз уж ему так Лениза нравится и с ее тетушкой он дружил...
- Да, что ж ты к человеку пристал, как банный лист! Не хочешь помогать, не помогай, иди свои песни пиши, если совесть позволит - с досадой сказала бабушка Лешке.
И Лешка остался. Дождался когда уйдет «очкарик», поел с обильного поминального стола и борща наваристого, и лапши, ничуть не хуже, чем бабушкина, и пирожки попробовал, и стопку красного сухого вина выпил за упокой души убиенной, и разговоры за столом послушал.
Часть 11
Соседка Антонина сокрушалась, что не смогла уговорить сестер Лукерьи Никитичны пригласить священника отпевать покойницу.
- Как же мы можем пригласить священника, если она при жизни никогда в Бога не верила, а верила только в коммунизм, да в светлое будущее? - ответила Антонине одна из сестер старушки. - Никакие новые веяния на нее влияния не оказывали, она говорила, что церковь - это еще одна власть, что там свои налоги, а ей хватает партийных взносов.
- По-моему, все уже забыть успели, когда партийные взносы платили? - вставила одна из женщин. - Да и партий теперь расплодилось видимо-невидимо, одна на другую похожа. Однако ни одна, по-моему, взносов не собирает.
- Это, потому что всех государство подкармливает, оно ведь у нас богатое, это мы - бедные.
- Прошу прекратить за поминальным столом такие разговоры! Они здесь абсолютно неуместны, - строго сказала невысокая полноватая женщина в синем костюме с белым воротником, которая сидела на пластмассовом стуле чуть поодаль, однако могла слышать все, о чем говорят за двумя сдвинутыми столами.