— О чем ты говоришь, дорогой?!
— Возможно, ты стесняешься. Но ведь ты совершенно измучила мужа! Рано или поздно у него окончится терпение, и он отправится в Смоки-Хилл, чтобы развеяться в публичном доме!
— Он никогда не сделает этого, папочка!
— Не будь самоуверенной, детка! Все может измениться в один миг!
— О, папочка! Наши отношения слишком искренни и откровенны, дорогой. Берни Дуглас любит меня и будет ждать, сколько окажется необходимо.
— Необходимо для чего?! — отец был в недоумении.
— Чтобы мне привыкнуть к состоянию замужней леди, папа!
— Невозможно привыкнуть к тому, чего нет!
— Берни тебе на что-то пенял, папа?!
— Дочка, ты недооцениваешь мужа! Настоящий мужчина не жалуется на жену! А тем более на любимую женщину.
— Ты уверен в том, что женщина любимая, папа?
— Ну, вот что, дорогая! — и отец громко позвал: — Мисс Сара!
— Слушаю, мистер Смитт! — негритянка появилась в дверях своей комнаты, вопросительно взглянула на Оливию и ее отца. — Что-то случилось, миссис Оливия?!
— Ничего не случилось, мисс Томсон! Папа, что ты хотел сказать, дорогой?!
— Мисс Сара, уже давно пора мисс Роззи переселиться в одну из боковых комнат. Ту, где сейчас живет Оливия.
— А куда пойдет миссис Дуглас, сэр?!
— Миссис Дуглас пойдет туда, где ей давно пора находиться, мисс Томсон! Помогите мне перенести ее вещи!
— Я все перенесу и без вас! — огрызнулась Оливия, прекрасно понимая правоту отца. — Там совсем немного вещей, папочка! Молитвенник, постельное белье и ночная сорочка!.. Слушаюсь, сэр! Иду исполнять ваше приказание!
— Глупышка моя! — отец засмеялся, любуясь дочерью.
Рони Уолкотт и Берни вернулись, когда совсем стемнело. Они долго и старательно умывались на хозяйственном дворе, раздевшись по пояс, смывали пот и сажу, старательно поливая друг другу. Потом мужчины вошли в дом, растираясь жесткими полотенцами и слегка поеживаясь от холода. Натянув на себя чистые клетчатые рубашки, прошли к столу. Оливия и мисс Сара суетились вокруг стола, расставляя полные тарелки.
После ужина Оливия по привычке стала убирать со стола посуду, чтобы отнести ее на кухню.
— Идите, наконец, к своему мужу, миссис Дуглас! Как у него только хватает терпения нянчиться с вами, миссис Дуглас?! Сегодня вам больше нечего делать на кухне, слышите?! Уже совсем поздно!
Оливия умылась под рукомойником на кухне и подумала о том, что пора соорудить на ранчо теплый душ для зимней поры.
— Пришла пожелать мне спокойной ночи, любимая?!
Оливия согласно кивнула и стала неспешно раздеваться. Берни невозмутимо наблюдал за ней, но глаза его восторженно заблестели, когда она, совершенно обнаженная, направилась к нему.
— Я пришла к тебе навсегда, Берни! Любимый мой! Я пришла, чтобы наслаждаться твоей любовью всю оставшуюся жизнь! — Оливия обняла его и прижала голову Берни к своей обнаженной груди. Погладила горячими пальцами шею, плечи. Отстранившись, посмотрела в глаза, ставшие такими глубокими, затягивающими. — Ты любишь меня, Берни Дуглас?!
— В который раз ты задаешь один и тот же вопрос, любимая моя?! — задыхаясь, прошептал он. — Но я не устаю снова и снова отвечать на него. Я люблю тебя, Оливия!
— А как ты любишь меня, Берни?! — продолжала расспрашивать молодая женщина, горячо дыша ему в губы. — Очень крепко?!
— Так крепко, Оливия, что изнемогаю от любви к тебе! Разум мой мутится! Я теряю рассудок и контроль над всеми членами своего тела! Я хочу тебя, Оливия, так сильно, что, кажется, вот-вот задохнусь от неутоленного желания!
Оливия все плотнее прижималась к любимому! Она страшилась расслабить объятия, как будто он мог взмахнуть крыльями и улететь от нее навсегда, затеряться в глубинах мироздания, навеки скрыться от нее…
— Я хочу почувствовать тебя внутри себя, Берни дорогой мой!
Наконец-то они снова были вдвоем. И их страсти никто не мог помешать! Они понимали, что впереди у них вся длинная, осенняя ночь. За окнами бесконечно моросит холодный октябрьский дождь. А в их комнате жарко натоплено, отчего капли дождя, скользящие по оконным стеклам, кажутся ледяными крупинками. Или же это и на самом деле на улице похолодало так, что к утру дождь сменится снегом… Огромные хлопья будут медленно падать и падать с неба, засыпая высокими сугробами все тропы и горные дороги…
В эту ночь два любящих друг друга человека почти не спали. Они снова и снова сплетались друг с другом в жарких объятиях, отдаваясь и обладая друг другом…
И ранним воскресным утром в доме стояла такая тишина, что они подумали, будто остались в доме одни. Никто не постучал в дверь их комнаты и не потревожил крепкого сна утомленных влюбленных.