В кустах жасмина и сирени затрещали ночные сверчки — черные, со светящимися бусинками глаз. Их часто по вечерам ловили местные мальчишки, складывая в коробки из-под спичек, но если бечевка была перевязана не очень крепко, то к утру все насекомые непонятным образом выбирались на волю. Сверчков использовали для рыбной ловли, равно как и жирных мух. Их насаживали на рыболовные крючки, а затем выуживали из прозрачной воды горной реки замечательную серебристую форель с радужными плавниками и хвостами. Эта сильная рыба всегда билась на удочках, норовя соскочить с крючка, чтобы спастись в глубокой воде.
Оседланная кобылка радостно заржала при появлении хозяйки и ласково обнюхала ее коротко подстриженные волосы. Еще раз напоследок оглянувшись в сторону кладбища, Оливия удобно устроилась в индейском седле, слегка скрипнувшем под ней, поправила на голове ковбойскую шляпу, присвистнула и сжала стройными ногами бока кобылки:
— Вперед, Лили!
Лошадь послушно затрусила вдоль каменной кладбищенской ограды. За углом стены дорога сворачивала в сторону городка, и всадница направилась именно туда. Индеец в одежде охотника, поджидавший Оливию, так же тихо свистнул и поскакал к берегу реки, слегка опережая девушку.
— Рони, дорогой, подожди! — Оливия принудила было Лили бежать быстрее, но Уолкотт вдруг предупредительно поднял руку с зажатым хлыстом.
Навстречу им по пустынной улице мчался всадник. Это был довольно крепкий, высокий молодой человек в индейских замшевых брюках, выгоревшей фланелевой рубашке с закатанными рукавами и черной ковбойской шляпе с широкими полями. На груди развевались концы яркого шейного платка из тонкого узорчатого шелка. Платком этим молодой человек прикрывал нос и лицо в дороге, когда было особенно пыльно или же ярко светило солнце. Оливии было известно о множестве сменных платков, лежащих в переметных сумках модника. Недовольное выражение лица Берни Дугласа не предвещало для Рони и Олив ничего хорошего. Девушка вначале сжалась, почти приникнув к шее лошади, но затем внезапно встряхнулась, гордо выпрямилась в седле и встретила приближающегося парня вызывающим взглядом ярко-голубых глаз.
— Меня ищешь, мистер Берни Дуглас?! — мелодичный голос с легкой мальчишеской хрипотцой выражал досаду. Прищурившись, Олив смотрела мимо плеча опекуна. — Мне необходимо было попрощаться с бабушкой! Вряд ли я смогу побывать здесь в ближайшее время!
— Оставь мертвым их мертвецов, Оливер! Тебе предстоит жить суровой мужской жизнью, а ты опять льешь слезы.
— Лучше бы ты, мой дорогой опекун, оставил меня в покое! — и Олив пришпорила Лили. Кобылка недовольно вывернула голову и затанцевала на месте. — Прости меня, дорогая Лили! — всадница склонилась и ободряюще погладила лошадку по красивой шее.
— А посадка-то у тебя отличная, Оливер! Несмотря на всю твою изнеженность! Кто научил тебя так сидеть на лошади? Я что-то не замечал, чтобы бабушка давала тебе уроки верховой езды!
— Не все ли тебе равно, мистер опекун?! Мой крестный отец научил меня всему! — сдерживая досаду, Олив пыталась говорить миролюбиво и спокойно, но это ей никак не удавалось. Берни в последние дни стал совершено невыносим, поскольку следил за каждым шагом своего воспитанника, точно опасаясь, что Олив сбежит от него, договорившись с индейцем.
Берни Дуглас и не заметил, как залюбовался отличной выездкой и лошади и всадника, но тут же одернул себя. Черт знает что! В этом мальчишке таится что-то непредсказуемо-опасное для мужчины! Плечи, не очень широкие для юноши, длинная шея, высоко приподнятая, аккуратная голова, тонкие, загорелые запястья и изящные движения вызывали странное волнение в таком мужественном человеке, каким себя считал, да, впрочем, и на самом деле являлся мустангер Берни Дуглас. Порой ему даже казалось, что Оливер — это какое-то странное бесполое существо. Но в то же время этот мальчишка словно нарочно поддразнивал его соблазняющим поворотом головы, капризным движением плеча, скептическим выражением сочных губ и пристальным взглядом пронзающих душу синих глаз в окружении необычайно длинных, изогнутых ресниц. От подобного оценивающего взора пот прошибал завзятого покорителя женских сердец! Это было какое-то колдовское наваждение…
— Ты подумал о том, что будем делать с твоим хозяйством, Оливер? Давно пора тебе развязаться со своей коровой и курами. Самое позднее — послезавтра нам необходимо выехать! Надеюсь, ты не потащишь с собой в горы корову и кур?!