Жан-Антуан почувствовал, что прирос к полу, не в силах сдвинуться с места от потрясения и страха.
– «Уважаемый премьер-министр Д’Отпуль! – начал вслух зачитывать Франсуа. – Довожу до вашего сведенья тревожнейшую информацию – не спрашивайте, каких трудов мне стоило ее добыть, – что республика под угрозой: министр торговли бесчестным образом и со злым умыслом введенный в заблуждение, недавно принял решение о назначении в свои помощники тайного приверженца радикального гражданского движения, организованного с целью свержения действующей власти. Речь одет о человеке по имени Франсуа Моно Людо, который является идейным вдохновителем указанной выше организации. Его внедрение в государственный аппарат очень обеспокоило меня, как француза и честного гражданина республики. Боясь за свою жизнь, я не мог передать эти сведенья министру, так как мсье Моно Людо, возможно, имеет тайный доступ к корреспонденции или входящей почте министра. Прошу вас безотлагательно принять меры. Судьба Франции в ваших руках!»
Дочитав, Франсуа в голос нарочито рассмеялся. По залу прокатился осуждающий ропот. Все смотрели на Жана-Антуана.
– Это даже не клеветническая кляуза, а просто фарс! Таковы были слова министра, когда премьер-министр спросил его об этом, – громко огласил Франсуа, сверля Жана-Антуана пугающе волевым взглядом. Тени на его лице сделались жестче. – Однако, премьер-министр Д’Отпуль не советовал министру ставить на должность его помощника человека, имя которого упоминается пусть даже в ложном, но, тем не менее, в подобном письме. Таким образом, вы, мсье, умышленно нанесли вред моей карьере и работе, хотя и не смогли очернить мое имя. Что же до вашей личности, тут, я полагаю, не требуются пояснения, поскольку тень преступления отчетливо видна на вашем лице, но они не будут лишними, чтобы окончательно закрыть этот вопрос. Министр спросил премьер-министра, кто автор этого фарса, и тот назвал имя, которое вы назвали секретарю. Огюст Жарди. Такого человека министр не знал, зато лично знал моего дядю, генерала Жарди и Огюста Мутона, отца моей невесты и быстро сообразил, что имя это было вымышлено человеком, так же знакомым с ними. Оставался лишь последний штрих. Описание. К счастью, секретарь премьер-министра занимает свою должность благодаря соответствующим качествам, в частности, обладает внимательностью. Потому он смог составить исчерпывающий словесный портрет, по которому вас опознал генерал Жарди, приглашенный специально для этого самим министром.
Жан-Антуан отдернул голову и опустил взгляд, заметив блестящие глаза старого генерала. Юноше стало душно, в глазах темнело. Он ощущал, как перестает сознавать происходящее и владеть собой. Он был в наихудшем положении, а торжествующий и одновременно грозный голос истины, голос Франсуа словно бы передал окружающим мысли Жана-Антуана:
– Каковы бы ни были ваши мотивы, вы не смогли их достичь, вы не смогли нанести мне столь же существенный вред, какой нанесли самому себе, – в словах проскальзывала искусная игра, талант оратора и изничтожающий оттенок сочувствия к своему зложелателю Жану-Антуану. – Узнав все обстоятельства, я не мог поверить, что в этом замешан мой добрый друг и сын уважаемого человека Роббера Ревельера. Я и сейчас уверяю себя в том, что ваш поступок является следствием травмы головы, полученной в результате вашего падения на недавней охоте. Но, тем не менее, ваш поступок низок и недопустим, а потому я считаю, что имею право знать, что вас на него побудило на самом деле? Я бы хотел услышать это от вас лично.
Жан-Антуан не смел поднимать глаз, не смел больше смотреть на Полин или кого-то еще, последним, полным надежды взором. Он глянул лишь на свою сестру, но та не смотрела на него. Единственная из всех присутствующих.
– Ну же! Отвечай парень, – требовательно крякнул генерал Жарди.
Намокшими ладонями Жан-Антуан вытер мокрый лоб.
– Я… – пробормотал он. – Это ужасная ошибка, я этого не писал…
Франсуа отшатнулся, как от пощечины и стал спешно складывать листок бумаги, не помня себя от полноты чувств. К нему подошел Огюст Мутон и успокаивающе похлопал по плечу.
– Какой стыд! – возопил генерал, и все закивали, соглашаясь с ним.
– …нет, я… это правда… – задыхаясь, взмолился Жан-Антуан.
– Господа! – вперед вышла мадам Брантень и обвела присутствующих долгим взглядом. – Сойдемся на том, что сцена затянулась, а нам еще многое предстоит обсудить и отметить сегодня. Не будем омрачать столь дивный вечер. Пусть этот молодой человек, этот преступник, недостойный быть среди нас, покинет этот дом, разве я не права?