Тишина.
Будильник стоял отключенный. Я смутно вспомнила, как сквозь сон нащупывала кнопку надрывающегося в беспросветную рань будильника и чуть не уколола ладонь сломанным карандашом.
Спрыгнув с кровати, я босиком выскользнула в коридор. Теплый плед не спасал от холода, но я укуталась в него по уши и сразу направилась к другой спальне в конце коридора, что рядом с лестницей.
Дверь была открыта, но шторы в комнате опущены. Я заглянула внутрь. Отцовская раскладушка и армейский сундучок стояли на обычном месте. Деревянный ящик с личными папиными вещами, у которого мне ни разу не доводилось даже приподнять крышку. Вот он, возле двери. Раскладушка аккуратно заправлена. Вряд ли на ней спали нынешней ночью, хотя папина раскладушка обычно выглядит как гладко обтесанная доска через пять минут после его пробуждения.
Нет причин для беспокойства. Папа внизу, наверное, опять уснул за столом на кухне. Или сидит в гостиной напротив телевизора с приглушенным звуком и накладывает на рану повязку. Ну, спустись и убедись сама. Давай скорее беги! Вот увидишь, он непременно там!
Пустыми надеждами сердце не обманешь! Каждый удар в груди отзывался острой болью в отяжелевшей голове и резкими спазмами в желудке. По лестнице я спускалась, словно дряхлая старушка, судорожно хватающаяся за перила, чтобы не подвернуть ногу на скользких ступенях.
Зловещая тишина легла на плечи незримой ношей.
В гостиной все осталось неизменным с прошлого вечера: вот выстроились в ряд коробки, одиноко в сторонке покоится мое любимое оранжевое кресло с наполнителем из полистирола, а папино раскладное, как обычно, повернуто под определенным углом к телевизору. Телевизор выключен и мигает красным индикатором. В гробовой тишине дома даже слышно, как тот щелкает, включаясь и выключаясь.
На кухне отца нет. Грязные тарелки по-прежнему громоздятся в раковине. В доме стоит невообразимый холод. Я выскользнула обратно в коридор и принялась наобум тыкать кнопки обогревателя.
Он включился с еле слышным щелчком, который прозвучал в пустом коридоре оглушительно громко, заставив вздрогнуть от неожиданности. Потуже затянув на плечах мамин плед, я медленно, словно во сне, приблизилась к входной двери, открыла оба засова и рывком распахнула ее.
Промозглый холод окатил ледяной волной, выжигая глаза и сковывая дыхание в легких. Лужайку укрыла белоснежная простыня, и под мокрыми сугробами снега не было видно забора с выломанными досками. Дорога к дому выстилалась гладким ковром, на котором не видно ни единого следа.
Отцовского грузовичка поблизости не видать. Все дома по соседству спят под тяжелым покровом снега.
Вот тогда-то я и поверила в реальность сна. Поспешно закрыв входную дверь на оба засова, я что есть духу помчалась вверх по лестнице, спотыкаясь на каждой ступеньке. В висках отдавались глухие удары сердца, и тело при каждом шаге содрогалось от острой боли, расползающейся во все стороны. Я пронеслась по коридору и, ворвавшись в ванную, с грохотом захлопнула дверь и едва успела подбежать к унитазу. В следующее мгновение меня стало рвать одной желчью. Желудок спазмами скручивался в тугой узел, от боли из воспаленных глаз брызнули разъедающие глаза слезы. Наконец рвота прекратилась, и я громко разревелась, упираясь лбом в прохладный фарфор белого унитаза. Потом вдруг так захотелось писать, что я чуть не обмочила трусики. Я присела на унитаз, но тут снова начался приступ рвоты. Прижав голову к коленям, я попыталась проглотить подкатывающий к горлу ком.
Не помню, как долго я находилась в таком состоянии, но все это время мозг неотступно сверлила одна-единственная мысль.
Конечно же, папа вернется, убеждала я себя. А вдруг он просто застрял на занесенной снегом дороге?! Такое ведь часто случается! Да-да, наверняка грузовик заглох, или отца задержали другие неотложные дела…
Кого я обманываю? Грузовик не застрянет на дороге — не такие уж и большие снежные заносы. Кроме того, он тяжелый и мощный, а под пассажирским сиденьем есть коробка с цепями. Предусмотрительный папа никогда не допустит, чтобы непогода нарушила планы и помешала охоте. На пути домой, где ждет единственная дочь, его не остановит никакая снежная буря.
А что, если папа звонил, а я не услышала звонок из-за того, что сражалась с приступами рвоты в ванной комнате?
Маловероятно! Дело в том, что отец никогда не стал бы звонить, если мог просто вернуться домой. Допустим, он очень устал, или не удалась охота, тогда в первую очередь он заехал бы за мной. Мы сорвались бы с места и как можно скорее покинули проклятый городок. Такое случалось на моей памяти, и не раз.