Та картина, что ты купил, — ее написал Аптон, но не это вдохновило Лавкрафта на написание рассказа. Я думаю, здесь был другой путь. Сначала был написан рассказ, а уже потом ГФЛ заставил Аптона проиллюстрировать то, что он написал. Как бы он смеялся, если бы узнал, каким путем мы дошли до этого! Между прочим, он почти заставил нас поверить в вурдалаков и всю эту патологическую чепуху — мифологию Ктулху, которую он сам изобрел, — Уэверли кашлянул снова. — Неужели ты не видишь? Все это — полная мистификация.
Воздух под тускло освещенным потолком был спертым. Откуда-то снизу, под холлом, послышался слабый звук шагов, возможно, Петерс вернулся из аптеки с лекарствами.
Кейт не обратил внимание на этот звук, глядя на фигуру, сидящую в тени.
Ты забываешь одну вещь, — сказал он. — Сантьяго и Бекман убиты. Это не может быть мистификацией.
Еще как может, — голос Уэверли внезапно окреп и звучал отрывисто и резко. — Петерс, возьми карту!
Кейт повернулся.
Темнокожий человек вошел в дверь и направился прямо навстречу ему. Теперь он не улыбался, а в его руке был револьвер.
Отдай ее мне, — сказал он.
Кейт сделал шаг назад, но Петерс приблизился к нему, и его оружие готово было выстрелить. — Отдай это мне, — тихо произнес темнокожий.
Затем рука, держащая револьвер, начала дрожать.
Раздался грохот, и вся комната затряслась — стены, потолок, пол… Кейт почувствовал, что дом колеблется и содрогается с внезапно зазвучавшим треском, который слился с криком темнокожего, когда обрушились балки с потолка.
Кейт повернулся, крепко сжимая карту в руке, и побежал к двери.
Затем грохот перерос в рев, потолок начал рушиться, и больше Кейт уже ничего не помнил.
Когда он снова открыл глаза, все было тихо. Тихо, темно и спокойно.
Землетрясение. Ведь предупреждали о возможности нового — и вот оно.
Кейт осторожно пошевелился и почувствовал облегчение, поскольку мог двигать конечностями, не испытывая никакой боли. Он почувствовал онемение за левым ухом, — вероятно, его ударил какой-то камень, свалившийся с потолка. Большие и тяжелые куски гипса лежали у него на груди; он оттолкнул их в сторону и присел. Смятая карта все еще была зажата в его правой руке.
Но у темнокожего человека в руке уже не было револьвера. Он лежал позади Кейта, распластанный под большой балкой, его череп превратился в бесформенную массу.
Кейт поднялся, отвернувшись от тошнотворного зрелища. Он стал пробираться по разбитому, усеянному мусором полу, пытаясь найти хотя бы намек на Саймона Уэверли в тени дальнего угла комнаты.
Удивительно, но его кресло не было повреждено. Но оно было пустым теперь, — или почти пустым.
Сквозь темноту Кейт стал рассматривать те вещи, что остались на сидении кресла. Их было всего три — три предмета, закрепленные металлическими скобами.
Три предмета, ошибиться на счет которых было невозможно: лицо и руки Саймона Уэверли.
Ночной кошмар не прекращался.
Он продолжился на улице, где ошеломленные люди выкарабкивались из полуразрушенных бунгало или, наоборот, пытались, как сумасшедшие, снова вернуться туда, чтобы среди этой разрухи отыскать то, что, возможно, сохранилось.
Кейт, хоть и застыл от шока, но заметил, что белый минивэн уже не стоит на обочине рядом с домом Уэверли. Но его «Вольво» стоял на месте без каких-либо повреждений. Он сел, включил зажигание, и машина сразу же тронулась.
Кейт поехал. А ночь была и не очень темной, и не очень спокойной. Разрушенные жилища горели, как факелы, освещая его путь через город, кричащий от боли.
Он не был одинок; на дорогах было бурное движение, потому что множество машин двигалось по магистрали, скрываясь от пожаров и взрывов, которые могли произойти от утечки газа. Водопроводные трубы взорвались, и Мелроузу грозило затопление, а Кейт ехал по краю магистрали, пока не нашел место, где можно было безопасно развернуться. Он повернул на запад на Фонтэйн Авеню, постоянно сворачивая, чтобы не сбить тех, кто бежал, или тащился, или просто стоял на улице ошеломленно и беспомощно.
Хайланд Авеню было застопорено машинами, которые пытались выбраться в северном направлении; на Ля Бреа голосили сирены — сигналы воздушной тревоги, а полицейские автомобили, машины «скорой помощи» и пожарные машины мчались по неотложным вызовам.
Но по мере того как он ехал все дальше на запад, становилось меньше свидетельств чудовищных разрушений. По всей видимости, землетрясение сильнее всего ударило по центральной части города, и Кейт тихо молился о том, чтобы его жилище не подверглось буйству стихии.