Дядя Петя выпил за встречу половинку маленькой рюмочки, больше не стал, сославшись на болезни, но и после этого заметно раскраснелся, оживился, замахал руками, рассказывая нехитрые деревенские новости. Тетя Люся подхватывала тему, затем уводила на свое - о родне, кто куда уехал, кто у кого родился, а кто помер, расспрашивала Степана о его житье-бытье. И так было сладко слушать эту певучую, вологодскую речь, наслаждаться самой красотой ее звуков и слов, что Степан не очень-то и вслушивался в ее содержание, разомлев от сытного обеда, двух рюмок водки и кружки горячего чая.
Но все же ему порой казалось, что дядя Петя ведет себя несколько странно: он то и дело поглядывал то в окно на сарай, то на Степана, порываясь вскочить, затем опять садился, ерзал на стуле. Похоже, старику о чем-то хотелось рассказать Степану, о чем-то таком, чего он не хотел говорить при жене.
Тут тетя Люся перевела разговор на новую тему, и Степан сразу заинтересовался, расслабляющая дремота прошла.
- У нас ведь на той неделе митирит упал. Далеко где-то, за Ковинской, - махнула рукой тетя Люся в сторону леса. - Громко так, страшно, по небу пронесся, с огнем, дымом, я как раз в огороде была, думала сперва - гром гремит, а небо-то ясное... А потом как загрохочет, Господи, помилуй! И вот полосой такой огненной с неба и сверзнулся, прямо в лес. Далеко упал, а и у нас земля затряслась. Ой, у меня страху-то было, думала уж, война началась, мириканьцы бомбу бросили. Но ниче, успокоилась. Обошлось, слава те, Господи, даже лес не загорел.
Дядя Петя не утерпел и развил тему:
- Тут поди не митирит, а и весь митиор упал! - авторитетно заметил он. - Шуму-то было, грохоту! А на другой день к нам ученые приходили... Приехали, значит, из города, митиор изучать. Спросились заночевать у нас, поздно они пришли-то. Ну нам что, жалко? Два их всего-то было, ученых-то. Переночевали, да утром и ушли. Только уж тихие шибко, говорить не любят, все «да» да «нет». И есть не стали. Хотел у них про митирит этот выспросить, а они мне: «Разберемся», вот и весь разговор. И говорят-то странно, вроде по-русски, но не так как-то. Откуда такие успели приехать, на другой день-то? И вот еще что...
Тут дядя Петя запнулся, а затем подмигнул Степану и сказал:
- Пойдем-ко на двор, покурим!
- Куды «покурим»?! - всполошилась тетя Люся. - Ишь, попала стопка, так уж и курить удумал! Не давай ему, Степушка, папирос, нельзя ему, врач не велел, сердце слабое.
- Да не стану я курить, посижу токо со Степой, - успокоил жену старик. - Погода-то какая, что парню в избе сидеть!
На улице и правда было замечательно. Упоительно пахло свежескошенной травой, клевером, еще какими-то благоухающими деревенскими ароматами, о которых в городе нечего и мечтать.
Степан достал сигарету, закурил, хотел присесть на крылечко. Но дядя Петя схватил его за рукав и потащил в свой сарай-мастерскую. Он был очень взволнован, глаза его торжественно сияли, как у ребенка, получившего долгожданную игрушку.
- Иди-ко, что тебе покажу! - зашептал дядя Петя. - Иди-ко сюды!
Он завел Степана в сарай, плотно закрыл дверь и, подумав, повернул деревянный завертыш.
- Зачем такая секретность? - засмеялся Степан. - Ты что, бомбу смастерил, дядя Петя?
- Каку бомбу! - снова шепотом ответил старик. - Бомбу! Тут куды страшнее бомбы штука...
И дядя Петя принялся выгребать из угла какие-то тряпки, солому, как оказалось служившие прикрытием чему-то. Наконец, дядя Петя поднял это «что-то» с пола и поставил на верстак. Затем отошел в сторону и торжествующе поглядел на Степана:
- Ну, что скажешь, ученый человек?
Степан с недоумением смотрел на предмет, стоявший на верстаке. Это была каменная статуэтка. Она изображала... курицу! Обыкновенную курицу в натуральную величину. Но сделана она была настолько реалистично, что невольно вызывала восхищение! Скульптор запечатлел птицу в тот момент, когда она начала расправлять крылья, будто готовясь к полету. Куриный клюв был раскрыт в немом крике. И все перышки этой каменной курицы были выполнены столь тщательно, что видны были все их мельчайшие детали. Казалось, что курица вот-вот оживет и полетит! Это было фантастическое ощущение!
- Вот это да! - наконец произнес Степан. - Где ты нашел такую прелесть?
- Нашел!.. Эко сказал! - обиделся дядя Петя. - Я не нашел, я ее и сделал.