— Да.
— Звучит очень романтично, правда? Хотя это трудно представить.
Что-то во внешности моего друга заставило мое сердце биться сильнее. Когда он поднял бокал, мой взгляд упал на его руки, и мне захотелось дотронуться до них. Его волосы падали на загорелый лоб, крошечные морщинки возле глаз освещали лицо при улыбке. Ветер подул в мою сторону, и я вдохнула запах Эда, борясь с желанием прислониться к нему, чтобы почувствовать тепло его тела.
Нас разделяли нескольких сантиметров друг от друга, но на самом деле, несколько километров. Потому что он женат на женщине, которую любит. Однако сегодня вечером я засомневалась в его чувствах к жене. Может, мне только показались их отношения неправильными? Или более того, может я ошибаюсь, что она — его правильный выбор?
— Ты в порядке? — услышала я его голос.
— Конечно.
Мы сидели молча в тишине некоторое время. Когда Эд, наконец, заговорил, его слова показались неожиданными и запоздалыми.
— Знаешь, я долго пытался понять, почему между мной и Джулией все пошло наперекосяк. Пытался проанализировать, как простую проблему, для которой есть легкое решение. И я пришел к выводу, что все плохо. Я не справился с разочарованием, обдумыванием, решительностью. — Он сделал паузу, бросив взгляд на меня. — Джулия считает, что нам нужен консультант по брачно-семейным отношениям.
Я сглотнула.
— Ну… некоторым помогает.
Эд пристально рассматривал фонтан.
— Послушай, а когда все стало плохо? Когда ты почувствовал, что развод все-таки возможен?
— Сложно сказать. Я полагаю, что впервые задумался несколько месяцев назад.
— Давай поговорим, возможно, станет легче, — сказала я ему, на самом деле думая, что лучше бы избежать эту тему.
Мой спутник посмотрел на меня.
— Уже помогает, Элли.
Сердце тоскливо сжалось.
— Мне лучше от того, что я здесь, — добавил он.
— Отлично, — решительно ответила я.
— От того, что… я рядом с тобой.
Эд смотрел на свой бокал.
— Наши отношения с Джулией все еще сложные, и я ничего не могу изменить. Но суть в том, что я работаю над ними. Может быть, сейчас у меня нет всех ответов, но они будут. Так или иначе, я все улажу.
Мужчина вздохнул. Я кивнула, желая что-то добавить, чтобы поддержать разговор, помочь.
Он улыбнулся.
— Итак, теперь у нас есть адрес Стефано. Нужно обсудить, что делать дальше.
Я провела пальцем по запотевшему бокалу.
— Да, нужно.
— Ну, ты ведь приехала в Италию с намерением найти его.
Я ощутила напряжение в мышцах.
— Ты можешь остановиться в любое время, Элли. Все зависит от тебя, — мягко проговорил Эд.
— Портофино в нескольких километрах отсюда.
— Сто семьдесят. На поезде или на машине.
— Ты проверял?
— Да, проверял. Но не мне решать, будем ли мы продолжать поиски. Если хочешь остаться здесь и наслаждаться отдыхом у озера Гарда, я не буду спорить.
— Нет, здесь ведь так ужасно, — сказала я, обводя жестом изысканный сад.
И когда он снова улыбнулся, что-то перевернулось у меня в животе.
— Боже, даже не знаю, что делать, — пожаловалась я. — Детективные истории для меня как китайская грамота. Лучше вернуться в лабораторию, хотя бы на один день.
— А лучше навсегда, — засмеялся Эд. — Похоже, тебя серьезно волнует ваше исследование в университете.
— Я буду еще больше взволнована, когда мы добьемся результата.
Его бровь поднялась, и я выдавила улыбку.
— Хорошо. Я слегка взвинчена.
— Это как-то связано с тем большим проектом, над которым вы работали несколько лет назад?
Я покачала головой.
— Технология редактирования генов. Это был диагностический инструмент и итоговые показатели, который мы разработали для использования у детей. Назальная потенциальная разница.
Взгляд мужчины выдавал непонимание.
— Кистозный фиброз проявляется в человеческом организме по-разному. В девяностых годах было обнаружено, что он изменяет напряжение в клетках дыхательных путей.
— Как странно.
— Мы трижды использовали метод, который измеряет это напряжение не инвазивным способом и, следовательно, подходит для лечения детей. Используется электрод в носу, а затем на поверхности кожи, на запястье, чтобы создать круговое движение, из которого мы затем берем показания. Но проект по редактированию генов отличается. Мы очень надеемся, что однажды найдем лечение.
— Ты все еще работаешь с детьми?
— Да. Тестовая группа около пятидесяти человек. Самому маленькому пять лет.
Эд задумался.