– Я могу регулировать количество пузырьков силой дуновения, – рассказала Робин, присев на корточки рядом с девочкой. – Если хочу сделать больше пузырей – дуну сильнее.
В подтверждение своих слов она дунула – и выпустила два маленьких пузырика и невесомый шлейф мыльной пены.
– Сработало не очень хорошо, – Робин пожала плечами. – Наверное, надо сделать глубокий вдох, а вот выдыхать медленно.
Она втянула в легкие воздух и долго дула в трубочку – еще и еще. По комнате поплыла целая куча пузырей.
– По-моему, четырнадцать, – быстро пересчитала их Робин. – Рекорд нашей игровой комнаты!
Завинтив колпачок, она протянула бутылочку Кэти. Та на миг заколебалась, а затем выхватила контейнер, раскрутила крышку и вытащила трубку. Глубоко вдохнув, дунула. В мягком свете, проникавшем сквозь занавешенное окно, замерцали мыльные пузыри, и Кэти забегала глазами по комнате, пытаясь их сосчитать.
– Прекрасно! – улыбнулась Робин. – Хочешь попробовать еще разок?
Кэти кивнула и повторила фокус.
С третьего подхода ей удалось выдуть целое облако пузырей, и те разлетелись по всем углам.
– Восемнадцать! – ахнула Робин. – Да ты побила мой рекорд!
Глубокие вдохи дали заранее задуманный эффект: Кэти заметно расслабилась и теперь без опаски занималась с трубочкой.
– А знаешь что? – предложила Робин. – Забери-ка ты эту волшебную бутылочку домой и занимайся с ней каждый день. Посмотрим, получится ли у тебя перекрыть собственное достижение. Мама поможет тебе считать пузыри. Годится?
Кэти кивнула, бросив взгляд на подарок, а Робин обернулась к Клэр.
– Делайте это упражнение по вечерам, перед сном. Пожалуй, утром тоже, а еще разочек в районе полудня, хорошо?
Клэр, с удивлением наблюдая, как Кэти забавляется с выдуванием пузырей, прошептала:
– Хорошо.
Оставалось надеяться, что дыхательные упражнения помогут Кэти снизить гипертонус перед отходом ко сну, да и в течение дня. Итак, начало положено.
Девочка настолько увлеклась, что Робин предположила: на этом занятие, по сути, и закончится. Первый сеанс обычно заключался в знакомстве ребенка с игровой комнатой и самим психотерапевтом. Чем активнее Кэти станет играть, тем более безопасным будет считать пространство кабинета. В идеале – обретет уверенность, что и Робин не представляет для нее никакой угрозы. Оставалось лишь подбадривать пациентку, следя за ее успехами – и то ладно.
И все же через некоторое время Кэти закрутила бутылочку и передала Клэр, а потом осмотрелась. К обстановке она немного привыкла и, похоже, заинтересовалась возможностями игровой комнаты.
Подняв с пола тряпичную куклу, девочка перенесла ее на пластмассовый столик и уселась на стул. Куклу разместила сидя, прислонив спиной к стенке. Удовлетворенно на нее глянула, взяла чистый лист бумаги и некоторое время пристально на него смотрела.
– В этой комнате только ты решаешь, что нарисовать, – подбодрила малышку Робин. – Можешь потом показать нам рисунок, но это необязательно. Бери что хочешь – карандаши, мелки или краски.
Кэти выбрала коробку с черной дактилоскопической краской. Открыв ее, изучила блестящую гладкую поверхность, а затем аккуратно обмакнула палец в ванночку и медленно начала наносить краску на бумагу.
Сперва изобразила улыбающегося человечка, замерла в нерешительности и снова принялась за рисунок. Погрузила в ванночку два пальца, потом три. Ее действия становились все более уверенными и целеустремленными.
– Ты рисуешь человечка, – сказала Робин. – Улыбающегося человечка. По-моему, он счастлив.
Кэти сделала паузу, разглядывая свое произведение. Открыв коробку с красной краской, коснулась ее подушечкой пальца и провела длинную красную линию поперек руки человечка.
– Кажется, человек поранил руку, – спокойно прокомментировала Робин.
Еще мазок.
– Другую руку тоже…
Сузив глаза, Кэти хорошенько зачерпнула красной краски и вновь провела пальцем по листу.
– Теперь он повредил ногу. И вторую.
Клэр издала неопределенный звук, и Робин бросила на нее быстрый взгляд, слегка покачав головой. Кэти ни в коем случае не должна была почувствовать, что рисунок расстроил мать или психотерапевта. Ей не следовало волноваться насчет маминого восприятия. В противном случае она сочла бы себя провинившейся или задалась вопросом: не стала ли мама любить ее меньше? Цель рисунка заключалась в выражении чувств и потребностей пациента.
Похоже, Клэр готова была разрыдаться. Робин пристально на нее смотрела, пока та не кивнула, затем отступила на несколько шагов, отвернулась и, утерев слезы, глубоко вздохнула.