С работой всё не клеилось, на собеседования не звали, хоть он и переписывал резюме по всем стандартам, какие только попадались в сети. Получше было со случайными заказами, и кое-какие деньги капали на счёт, но их всё равно было слишком мало, чтобы почувствовать себя уверенно. Славик просыпался по ночам с одышкой и бешено стучащим сердцем, понимая, что как мужик он облажался уже на старте, не может содержать себя и девушку (хотя никто пока не требовал) и скоро останется без крыши над головой (комната в родной квартире — не в счёт). Он старался не беспокоить Юлю в такие моменты, а просто лежал, глядя в потолок, и ждал, пока это пройдёт. Перетерпеть неприятный кусок в жизни ему было проще и привычнее.
Как-то утром после очередной бессонной ночи Славик столкнулся на кухне с Витом. Тот варил кофе в турке и, как и всегда, предложил к нему присоединиться.
— А то вид у тебя больно смурной, — прокомментировал Вит своё предложение. — Случилось что?
Славик неожиданно для себя вывалил на соседа всё, что беспокоило его в последнее время, больше ради того, чтобы облегчить душу, не ожидая ни помощи, ни советов. Вит молчал, кивал, гипнотизируя турку, и когда ароматная кофейная пена поднялась по узкому горлышку, сказал:
— Слушай, есть у меня для тебя работа! — и прежде, чем разлил кофе по чашкам, практически сосватал Славика ночным официантом в модный клуб «Зазеркалье». — Понимаешь, друг у меня оттуда увольняется, нашёл другое место. Не хочет ребят подводить. Платят сносно, можно еду с собой уносить утром. Ну и это, если очаруешь их менеджера, может, выступить дадут…
О выступлении Славик думал в последнюю очередь. Он живо представлял, как отреагирует мама, когда узнает, куда он устроился: «Официантом? В ночной клуб? И для того мы пахали пять с лишним лет?» Хлопнет себя рукой по лбу и театрально сползёт в кресло. Юля, наверное, обрадуется. Она всегда за него радуется, как и положено хорошей правильной девочке. Хотел ли сам Славик идти на работу в ночной клуб, он не знал.
— А давай. Попробуем.
СУККУБЫ В "ЗАЗЕРКАЛЬЕ"
***
На следующий день в семь вечера Славик стоял у служебного входа в «Зазеркалье». В только что сгустившейся темноте уютно светили фонари — не все, через один, но тяжёлые снежные сугробы, покрытые толстой коркой в потёках, стали как будто меньше после недавней оттепели. Всё это, вкупе с ожиданием, что сегодня он наконец получит первую настоящую работу, вселяло в душу Славика надежду.
Железная дверь распахнулась, и на пороге показался коротко стриженный парень в джинсах и худи с логотипом клуба во всю грудь. Протянул руку для приветствия, предложил закурить. Славик помотал головой, ожидая подкола в духе «кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрёт». Но нет. Парень сообщил, что его зовут Андрей, что он менеджер, а значит, будущий начальник Славика.
— Значит, так, — не стал тянуть резину парень, — график ночь через ночь. Зарплата, — он назвал цифру достаточно скромную, но заметно превышающую все Славиковы доходы от шабашек. — Зато все чаевые твои. Есть повод постараться. Кормят за наш счёт. Если заболел или ещё что случилось, звонишь мне, решаем по ситуации. Щас покажу рабочее место, если всё устраивает, можешь начинать прям сегодня. Ребята тебя научат.
Славик хотел было заикнуться про трудовой договор, но понял, что это бессмысленно. Возникло искушение гордо развернуться и уйти к своему компьютеру, но скромная регулярная зарплата и чаевые, первый шаг к независимости, заставили его молча согласиться.
Он уже бывал в этом клубе. Как-то раз, во время очередного просветления, Юля позвала его на встречу с подругами. Унылейшее мероприятие. Девчонки, знакомые лет сто, не меньше, обсуждали каких-то ведомых только им друзей, пока их парни угрюмо пялились друг на друга и пили. Грохочет музыка, никого не слышно, по залу разлетаются блики от диско-шаров, а то врубают стробоскоп, и мир дёргается и замирает, дёргается и замирает. В тот раз дело несколько оживилось, когда в двух клетках возле сцены появились интригующе раздетые танцовщицы. Все парни, кроме Славика, тогда оживились, начали обсуждать стати девушек. Славик, может, и присоединился бы к разговору, тут он не был ни моралистом, ни пуританином, но ему приходилось прикладывать слишком много усилий, чтобы не скатиться в очередной приступ. Зато когда он провожал Юлю до дома, та всю дорогу щебетала, какой он молодец, как ей с ним повезло. Тогда это было приятно.